, и каждого просила как можно больше рассказать о себе, своих боевых делах и, конечно, обо мне — и каждого слушала с благоговением.
В нашей семье таким образом побывало человек пятнадцать фронтовиков. Гостил у нас и Сабит. После ранения он до конца жизни ходил с палочкой.
Второй сон
Вечером, ковыряя холодную кашу, оставленную для меня ребятами, я сидел на койке и думал о предстоящей ночи, опасаясь очередного непредсказуемого представления и, как ни странно, пытаясь осмыслить ночные картины — свой сон о Шурке. Что это было — предзнаменование? Доброе или недоброе? Что ждет меня и когда?.. Каждый может думать о снах, что ему заблагорассудится, но это — мой сон и, наверно, подсказка: я должен что-то изменить, впредь поступать иначе — но как?! Припоминая увиденное, я старался собрать все в целое, в одну картину. Так в чем суть ее?..
Не раздеваясь, я завалился на койку, на всякий случай попросив у медсестры чего-нибудь снотворного. Она принесла несколько белых таблеток, я проглотил их и спокойно, легко заснул. Однако под утро в голову опять ударила сонная дурь — и покрепче вчерашней!
В темноте засветились фосфорическим светом глаза… Глаза Женечки! Большие, расширенные, они глядели в упор, в них два слова: «За что?» Застывший взгляд. Но глаза мерцают — появляются, исчезают.
— Мне стыдно, что я погиб! — говорит Женечка. — Люди падают в кровавую реку и тонут…
Замелькали мучительные воспоминания… Казарма — и Женечка… Вагон — бьют Женечку… Женечка на моих руках — он что-то говорит… Внезапно надо мной распласталась огромная черная птица. Расправив крылья, застыла. Пристальный взгляд устремлен в глаза, но пронзает меня всего, пытаюсь сдвинуться, увидеть свет — и не могу. Я в плену. Весь сжимаюсь и цепенею. Освободиться нельзя, и я терпеливо жду: что-то произойдет… И птица вдруг обретает человеческий голос:
— Ты обещал Жене найти меня и сестренку Сашеньку?
— Да, обязательно. Но сейчас мне нельзя.
— Я освобождаю тебя от бесполезных мучений и поисков. Мы больше не существуем. Нас убили немцы в крымских каменоломнях.
— Женя об этом не знал, он искал вас до последнего дня. Вы его мать?
— Я — твой сон…
И все исчезло. Сна не было — я проснулся. А может, не было и видений? Закрываю глаза: вдруг опять что-то увижу? Ничего. Соскакиваю с койки и чуть не сбиваю с ног медсестру, она стоит рядом, с тревогой наблюдая, как я мечусь во сне.
— Что с тобой, солдат? Ты так сильно кричишь, спать никому не даешь. Так нельзя, надо сдерживаться, успокойся!
