Мою рецензию о Венгеровой забраковали, не напечатали в «Вопросах Жизни». Теперь я ее отдал в «Киевские Отклики»[47]. И там она уже месяц лежит, вообразите себе. Не везет Зинаиде Афанасьевне! Завидую я Вам, что Вы во Флоренции! Как бы и мне хотелось вырваться из киевской атмосферы и пожить на воле. Да, в последнее время это все меньше и меньше удается, и скоро, видно, придется и совсем отказаться от заграничных путешествий.
Проходят годы и с ними уходит все хорошее — молодость и свобода. Поневоле начнешь о спасении души думать. [Киев, апр.(?) 1906].
Возможно, что к тому же времени относится письмо без даты, написанное Шестовым жене:
Ну, слава Богу, дорогая Анна, что все обошлось благополучно. Твое последнее письмо успокоило меня. Совсем другой тон. Боже, как ужасно было думать, что Танюк могла еще опасно заболеть. Странное у меня к ней чувство: кажется, так мало живу с ней — а между тем, право, нет ничего, что бы показалось мне слишком большим, если бы надо было ради нее отдать. Бедная девочка! Верно намучилась крепко. И тебе каково было с ней! Но теперь уже все прошло — какое счастье! Письмо твое я получил еще несколько дней тому назад — но все не мог собраться ответить. Я теперь занят очень и чем? Торгую. Родители должны были уехать, а Володя в Кременчуге. Так вот я за старое взялся. Целый день сижу в лавке и по вечерам как-то не пишется. Хотя совсем не трудное это дело торговля — но настроение дает очень уж будничное, а я привык либо возноситься, либо плакать. И странно чувствовать себя в обстановке, при которой никогда не бывает повода ни для больших радостей, ни для больших огорчений. Для здоровья это самое лучшее. Я уверен, что займись я торговлей и отучи я себя от литературы, я бы скоро совсем оправился. Но я уверен и в другом: через несколько лет такой жизни, я бы снова в один прекрасный день почувствовал бы себя на волосок от сумасшествия. Как все странно и непонятно устроено в жизни! Куда что тянет человека? Отчего никто не может спокойно возделывать свой сад и все бегут, как от пугала, от обыденности, которая все-таки дает если не счастье, то покой, [б/д., 1905–1906].
Вот еще письмо Шестова к родителям, живущим в Берлине, относящееся к тому же времени:
От тебя, мамаша, ежедневно приходят письма: ты все волнуешься и беспокоишься. И тебе кажется, что мы здесь
тоже волнуемся и беспокоимся. Ничего подобного. Я уже тебе писал, что о Киеве мы не беспокоимся. Разумеется, читать о Белостоке
