— Я очень огорчен гибелью вашей лодки, сэр, — сказал капитан.
— С ней пошло ко дну несколько славных людей, — сказал незнакомец. — Мне больше хотелось бы видеть их на берегу, чем два десятка лодок.
— Они ваши друзья? — спросил Хозизен.
— У вас нет таких друзей, — отвечал он, — они готовы были умереть за меня, как собаки.
— Ну, сэр, — сказал капитан, наблюдая за ним, — на свете больше людей, чем лодок для них.
— Это тоже верно, — воскликнул незнакомец, — и вы очень проницательны, сэр!
— Я был во Франции, сэр, — сказал капитан. И было ясно, что он хочет сказать этим больше, чем значили его слова.
— Что ж удивительного, сэр, — отвечал тот, — много народу побывало там.
— Без сомнения, сэр, — сказал капитан, — ради красивого мундира.
— О! — сказал незнакомец. — Так вот о чем идет речь. — И он быстро положил руку на пистолеты.
— Не будьте так запальчивы, — сказал капитан, — не начинайте ссоры, пока в ней нет надобности. На вас мундир французского солдата, а говорите вы по-шотлаидски, но теперь много честных людей, которые так поступают, и я нисколько не осуждаю нх.
— Да, — сказал господин в красивом мундире. — Так вы принадлежите к честной партии? (Он имел в виду партию якобитов4, потому что во всякого рода междоусобицах каждая партия считает, что название «честная» принадлежит только ей.)
— Я истый протестант, сэр, — отвечал капитан, — и благодарю бога за это. (Я в первый раз услышал, чтобы он говорил о религии, хотя после узнал, что на берегу он усердно посещал церковь.) Но, несмотря на это, я умею жалеть, когда вижу человека, прижатого к стене.
— Правда? — спросил якобит. — Хорошо, сэр. Сказать вам откровенно, я один из тех честных джентльменов, которые участвовали в восстании в сорок пятом и сорок шестом годах5. И, попадись я в руки господ в красных мундирах6, мне, вероятно, пришлось бы туго. Сэр, я направлялся во Францию. Французский корабль крейсировал здесь, чтобы взять меня, но он прошел мимо нас в тумане, как я от всей души желал бы, чтобы прошли вы! И вот что я имею сказать вам: если вы высадите меня там, куда я направлялся, то деньги, которые у меня с собой, щедро вознаградят вас за беспокойство.
— Во Франции? — сказал капитан. — Нет, сэр, этого я не могу сделать. Но высадить вас там, откуда вы едете, — это другое дело.
Тут, к несчастью, капитан увидел, что я стою в своем углу, и отослал меня на кухню принести ужин джентльмену. Я не терял времени, уверяю вас. А когда я вернулся в каюту, то увидел, что джентльмен снял пояс с деньгами и положил на стол одну или две гинеи. Капитан поглядел на гинеи, затем на пояс, потом на лицо джентльмена и, как мне казалось, разволновался.
