— Да прекрати же ты, конь-переросток, — прошипела Ронуэн и обнаружила, что голос ее дрожит.
Она крепче сжала повод и для надежности намотала его на руку. Нечего вести себя как испуганный ребенок, который боится, что в темноте прячутся чудовища.
— Пошли, — пробормотала она и потянула коня за собой.
До лагеря мятежников Риса было уже недалеко, но конь неожиданно заупрямился. Он сделал несколько шагов и остановился.
— Ну пожалуйста, — попросила Ронуэн и дернула за повод.
Конь спокойно смотрел на нее сверху вниз — он был намного выше — и не двигался с места.
А что, если он откажется идти дальше? Ей ни за что не справиться с такой громадиной.
— Если ты пойдешь за мной, я дам тебе чистой прохладной воды и покажу, где растет самая сочная трава на лугу, — сказала Ронуэн по-валлийски.
Сообразив, что разговаривает с конем норманнского лорда, она перевела сказанное на английский.
Конь смотрел на нее и не двигался с места, однако Ронуэн могла поклясться, что он ее понял. Он снова шумно задышал и навострил уши, прислушиваясь к громкому крику крапивника, раздавшемуся сзади.
Ронуэн похолодела. Крапивник? В этих лесах крапивники никогда не появлялись до середины лета. Что-то не так.
Охваченная паникой, девушка попятилась, сильно дергая повод, чтобы заставить упрямого коня идти за ней, но животное стояло как вкопанное. Стараясь сдвинуть его с места, девушка сама едва не упала. Тогда она решила оставить его и бежать и стала распутывать кожаный ремешок, который намотала на руку. В этот момент из леса на тропинку выбежал мужчина — высокий и насквозь промокший, с горящими глазами.
Он жив!
— Нет!
Ронуэн нащупала левой рукой кинжал, но было уже слишком поздно. Он крепко схватил ее за запястье и вырвал повод из другой руки. Девушка ударила противника кулаком по голове, затем попыталась выцарапать ему глаза. Тщетно. Она не обладала достаточной физической силой, чтобы справиться с ним. Он был слишком большой, слишком сильный и слишком обозленный. И все же она не могла себе позволить просто так сдаться. Ронуэн отчаянно вырывалась, размахивала кулаками, царапалась, кусалась, и попыталась ударить его коленом в пах. Одновременно она выкрикивала ругательства, самые страшные, какие только знала.
— Негодяй! Мерзкий червь! — вопила она.
Джаспер негромко выругался, когда ее локоть задел его подбородок.
— Змей! — не унималась Ронуэн. — Трус! Ублюдок!
— Ну, это вряд ли, — пробормотал он на ее родном валлийском языке.
