От волнения у меня задрожали ноги. Они говорили на суахили, и я почти ничего не понимала. Я снова и снова спрашивала: «Что, Юта? Что ему известно о Лкетинге?» Мы пошли в ресторан, и Юта стала переводить. Мужчина сказал, что немного знает Лкетингу и ему известно, что он живет у своей матери и каждый день пасет коров. «Где его дом?» – взволнованно спросила я. Очень далеко, примерно в семи часах ходьбы для выносливого человека. Нужно пройти через густой лес, который очень опасен, потому что в нем водятся слоны и буйволы. Он не уверен, что мать живет на прежнем месте, в Барсалое, потому что иногда люди с животными в поисках воды уходят в другой район.
После таких сведений Лкетинга показался мне совершенно недоступным, и я растерялась: «Юта, спроси его, есть ли возможность сообщить Лкетинге, что я здесь. Если нужно, я заплачу». Том подумал и сказал, что мог бы послезавтра в ночь пойти туда, захватив мое письмо. Но сначала ему нужно сообщить об этом жене. Он женился недавно, и жена здесь ничего не знает. Мы договорились о сумме, половину которой он получил сразу, а вторую половину должен был получить, когда вернется с новостями. Я надиктовала Юте письмо, и она написала его на суахили. Самбуру сказал, чтобы через четыре дня мы снова были в Маралале, потому что, если он найдет Лкетингу и тот захочет прийти, они будут здесь через несколько дней.
Это были долгие четыре дня. Каждый вечер я возносила к небу горячие молитвы. В последний день мои нервы стали сдавать. С одной стороны, мне не терпелось узнать, чем все закончится, а с другой – я понимала, что, если ничего не выйдет, мне придется вернуться в Момбасу и забыть про свою большую любовь. Я собрала сумку, потому что собиралась ночевать не в доме Юты, а в Маралале. С Лкетингой или без него, все равно на следующий день я решила уехать из этой деревни.
Юта и я снова стали кружить по деревне. Примерно через три часа мы разделились и разошлись в противоположные стороны, чтобы нас увидело больше народу. Я постоянно молилась, чтобы он пришел. Проделывая очередной круг, я не встретила Юту, как обычно, на полпути. Я огляделась вокруг и не увидела ни одного белого лица. Однако я пошла дальше, и вдруг ко мне подбежал маленький мальчик. Задыхаясь, он воскликнул: «Мзунгу, мзунгу, идем!» Он размахивал руками и тянул меня за юбку. В первое мгновение я подумала, что с Ютой что-то случилось. Мальчик тащил меня к первой гостинице, в которой я оставила сумку, и что-то говорил на суахили. Добежав, он указал на что-то позади здания.
