— Насколько я знаю, ты очень занятой человек. Нет необходимости превращать этот ужин в событие. Можешь просто сказать, для чего ты меня хотел видеть, — предложила Келли.
— Всему свое время, Келли, — смакуя каждое слово, проговорил Александрос. — Скажи-ка лучше, что занесло тебя в Париж? Разве колледж ты заканчивала не в Англии?
— Совершенно верно. Училась я в Лондоне. Но когда не стало родителей, я испытала сильное желание уехать из своего родного города. Можешь сам догадаться, почему. А поскольку Париж всегда был одним из моих любимых мест, то… — Она жестом закончила свое высказывание и пригубила минералки. — Я использовала деньги своего наследства для учреждения фирмы. Теперь Париж — мой новый дом.
— Я изучал относительные показатели участия твоей фирмы на рынке аналогичных компаний. Ты завоевала свою нишу, с чем тебя можно только поздравить, — пресно констатировал профи.
— Мне льстит твоя похвала, — отозвалась Келли.
Поспевший к неловкой паузе официант пригласил их занять заказанный в ресторане столик.
* * *
— Что скажешь? — шепотом поинтересовался Александрос, перегнувшись через стол, когда подали сказочно сервированные блюда французской кухни.
— Замечательно! — охотно откликнулась Келли, глядя на это изобилие. — Мой аппетит — мой злейший враг. К сожалению, я ничего не могу ему противопоставить, — пошутила девушка, дав Александросу очередной повод пристрастно оценить соблазнительные изгибы ее истинно женской фигуры.
— Да! Ты все такая же пышечка, — добродушно подметил он.
Но она не расслышала в слове «пышечка» ничего, кроме упрека в излишней полноте.
— Не пора ли сказать, для чего ты меня пригласил, Александрос? — строго повторила она волнующий вопрос.
— Нет, Келли. Не пора, — коротко ответил он. — Расскажи мне для начала, Келли, зачем ты это сделала?
— Сделала — что? — переспросила она.
— Предоставила папарацци фотографию, изложила свой взгляд на события… заметь, я выражаюсь крайне деликатно.
Александрос с удовольствием наблюдал, как ее бледность застилается малиновым цветом волнения.
— Но я не делала ничего из того, в чем ты меня подозреваешь, — робко, но предельно искренне заверила его Келли.
— Как тогда такое могло случиться? Объясни мне! — настаивал Александрос.
— Мне нечего сказать, кроме того, что ни словом, ни делом я не желала причинить тебе вред. Я приняла твое решение о браке с Пией и ушла, что стало после, мне неизвестно.
— У меня нет оснований верить тебе… Пока оставим эту тему. Поговорим о твоем дяде Алексее, — неожиданно сказал грек.
