— За товарища Мао!
Работало безотказно, как автомат Калашникова. «Китайцы», едва заслышав знакомое имя, дружно вставали и опорожняли свои сосуды. Надо отдать им должное, даже после дюжины тостов целоваться они не лезли и вели себя пристойно. Ходить вот только самостоятельно не могли, и их пришлось разнести по номерам, словно капризных дворянских барышень. Хмурые кэгэбэшники, тайно охранявшие все входы и выходы гостиницы и переодетые для этой цели в разнорабочих, смотрели на происходящее укоризненно.
Следующее утро стало полной противоположностью первого: уже через час после начала переговоров товарищ Чан уснул, а «Шурик» путался в цифрах и русских словах. Голову даю на отсечение — если бы ему в тот момент предложили подарить Японии Внутреннюю Монголию[1] в обмен на исцеление, он бы без раздумий согласился.
— Молодцы! — похвалил нас Остап, поведя итоги очередного раунда.
С этого дня стороны стали изощряться в различных тактиках по обезвреживанию друг друга. Товарищ Чан объявил о больной печени, а нашим стандартным ответом стало: «я сегодня за рулем». Иногда кто-нибудь из «сибиряков» просто игнорировал мероприятие и проводил вечер в гостях у знакомых, пользуясь преимуществом игры на «своём поле». Обе стороны проявили изрядную смекалку и творческие способности, и борьба эта проходила с переменным успехом.
Так или иначе, в перерывах между пьянками у них получалось обсуждать ещё и некоторые деловые вопросы. В общем виде будущая схема отношений двух «уважаемых организаций» вырисовывалась достаточно ясно и сводилась к формуле: «две доски — одна пуховка». Открытым оставался лишь вопрос, какое именно количество вышеуказанных товаров отразится в финальном соглашении.
Надо сказать, что бартер в то время являлся единственным способом торговли Родиной, и им активно пользовались все без исключения «уважаемые организации». В Китай везли строевой лес под видом дров, минеральные удобрения, замаскированные под отходы с очистных сооружений, отечественные автомобили — в качестве металлолома. Обратно гнали вагоны, гружёные фонариками и термосами, полотенцами и яблочными компотами. Самым талантливым иногда удавалось убедить несговорчивых китайцев на электронные наручные часы, слепленные в Гонконге, или магнитолы того же производителя. Руководители партийных и хозяйственных организаций, вскормленные в лучших патриотических традициях, не спали ночей, сочиняя схемы ухода от контроля со стороны любимой партии. Придумывали, чтобы ещё такого продать. Первые пустыри на теле нерушимого Союза образовались именно тогда.
