— Не понял! О чем это ты? Может, по соточке накатим? Один черт сегодня все с похмелья болеют, перегар такой, что никто не учует.
— А, давай! — мы допили остатки домашнего вина. В голове зашумело, много ли надо на старые дрожжи? — С расстрела песенка привязалась, в зубах навязла. Пытаюсь ее выгнать, но слабо получается? Как думаешь, это шизофрения, или паранойя? Навязчивые идеи, мотивы и все такое прочее?
— Не знаю. Вскрытие покажет.
— Спасибо, утешил.
— Не стоит. За что будем пить?
— За здоровье. За что еще?
Мы выпили домашнего вина, закусили остатками вчерашнего ужина.
32
Подошли к штабу, нас проводили к Модаеву. Его кабинет размещался на первом этаже. Наш охранник зашел и доложил, что мы прибыли. Потом вышел и сказал, чтобы переждали пять минут. Начальник штаба занят.
— Чапай думу думает!
— Маринует нас в приемной, унижает.
— Сейчас мы покажем этой обезьяне, кто в доме хозяин!
— Пять минут прошло?
— Прошло. Пошли!
Мы рывком распахнули дверь. В большом кабинете сидел Модаев. Он был погружен в изучение каких-то бумаг. Нас, казалось, он не замечал.
— Привет, чмо! — Виктор был настроен весело-агрессивно.
— Давно не виделись, предатель!
— Выйдите и зайдите, как положено! — сказал Модаев, не поднимая головы.
— Я тебя сейчас сам выведу, чмо уродливое! — я вскипел.
— Мне позвать охрану?
Витя схватил его за горло сзади в «замок». Я схватил руки. Витя его чуть придушил, так что он не мог орать, а только сипеть. Рожа его приобрела красный цвет с фиолетовым оттенком.
— Ну, что, предатель? Будешь звать охрану?
— Х-х-х! Хет!
То есть — нет?
— Хет!
— Медленно отпусти его, но если будет шуметь, сверни ему шею.
— Будешь еще шуметь?
— Нет, — Серега крутил головой. — Отпустите.
Мы его отпустили. Он потирал горло, шею, растирал руки, кряхтел.
— Сережа, не вздумай фокус выкинуть, например, ствол достать из-под ляжки или отодрать его из-под стола. И не мечтай!
— Двоих все равно не успеешь убить, второй тебе башку оторвет, да и стрелок ты хреновый. Вспомни, как вчера отстрелялся.
— Я не буду стрелять.
— Встань.
— Чего ради я должен вставать?
— Нам спокойнее будет!
Он встал. Под его правой ляжкой лежал ПМ.
— Я же говорил, что он чмо.
— Тоже мне новость.
— Теперь поговорим. Чего хотел?
— Пистолет отдайте! — тон был угрожающим, но в голосе проскакивали писклявые нотки, и поэтому он казался жалобным.
— Мы его себе оставим. Ты себе еще достанешь!
— Если не отдадите, я скажу комбату или Гусейнову, они вас в порошок сотрут. А мулла как будет рад! Так отдадите пистолет?
