— Аминь! — ответили некоторые пленные, проводя ладонями по изможденным лицам. Согласились тогда встать под святое знамя ислама из двадцати трех человек всего трое. Все трое уроженцы Хазараджата, одного из районов Афганистана, преобладающее население которого — хазарейцы. Через час их увезли куда-то на машине.
Азид вспомнил, как в тот день лютовала охрана. Ее начальник Абдурахмон прошелся своей страшной плеткой по спине каждого из пленных, которые были тогда на плацу. Не обошла стороной плетка и Азида. После этого он долгое время не мог спать на спине. Вот тогда он и познакомился с пленным шурави Исломутдином. Появился тот в камере со своим матрасом. Пристроившись рядом с Азидом, он, блеснув хитрыми глазами, шепнул, что ему поручено обучать непокорного узника Корану, персидскому и арабскому языкам. Общались они на фарси, который Азид знал уже довольно хорошо.
— Что-то тут не так, — с недоверием покосился он тогда на нового сокамерника. — Неверный и будет учить его, мусульманина, Корану. — И оказался прав. Исломутдин и не думал его чему-то учить. Он надоедливо расспрашивал Азида о родственниках, в какой части служил в Афганистане. С кем из пленных шурави хорошо знаком. Много Исломутдин говорил и о том, что если они будут возвращены на родину, их всех, как предателей, будут судить, и предлагал Азиду подумать о своей дальнейшей судьбе. А как-то в один из вечеров, прямо предложил тому перебраться в камеру к шурави.
— Они давно приняли ислам и теперь готовятся к джихаду, — беззастенчиво врал он, шепча в ухо Азиду, — а поэтому и ты вместе с ними можешь стать моджахедом.
Азид, конечно, не поверил ни одному его слову. Он понял, кто перед ним. И чтобы отвязаться от этого назойливого человека, он, сославшись, что очень плохо знает русский язык, мягко отказался. На следующий вечер, когда вернулся после работы в камеру, ни матраса, ни его владельца Исломуттдина, там уже не было.
Оторванному от родного очага, и почти не понимавшему языка, на котором разговаривали пленные шурави, его тянуло к своим соплеменникам — моджахедам. Но какой-то невидимый барьер его останавливал. Он все чаще стал задумываться, почему он оказался в Афганистане. Почему он, по приказу русского командира, должен был стрелять по своим соплеменникам — узбекам? И был в какой-то степени рад, что аллах остановил его, сделав пленным. Не хотел воевать он и против шурави, среди которых было достаточно много, не только его соплеменников, но и других единоверцев — туркмен, таджиков. А если быть точнее — он не хотел убивать никого.
