…Сознание в который раз вернуло Сашку в тот, не так уже далекий, день…. Грохот автоматов и пулеметов обрушился на разведвзвод внезапно. Не помогло тогда и боевое охранение. Бээмпэшку от подрыва на противотанкой мине, развернуло поперек дороги. Из сорванного взрывом люка, валил густой черный дым. Колонна, авангардом которой был разведвзвод, безнадежно отстала. «Вертушка» же, в это сжатое скалами ущелье, где они попали в засаду, вряд ли может пробраться. А потому ждать немедленной помощи, неоткуда. Да и рация, которая была в БМП, вряд ли уцелела…. Сашка, словно в кино видит темнеющие в жидком кустарнике фигурки своих товарищей. Горящая бээмпэшка, казалась хорошим укрытием, и только он приподнялся, чтобы перебежать к ней, как сразу перед глазами пробежали фонтанчики от пуль. Страха не было, а был ужас. Ужас от безысходности, что не видишь врага, а он тебя видит, сковал все его тело…. И все-таки он вскочил. Вскочил и, стреляя короткими очередями на звуки выстрелов, доносившихся откуда-то сверху, бросился к БМП. Не успел пробежать и пару метров, как сильный удар ниже колена, сбил на землю. Теряя сознание, чувствовал, что бой затихает. Словно издалека доносились одиночные выстрелы, да короткие автоматные очереди. Попытался подняться, но перед глазами поплыли круги, и он, прямо лицом, ткнулся в землю.
Очнулся оттого, что кто-то пытается перевернуть его на спину. Приоткрыл глаза, и прямо перед собой увидел покрытые толстым слоем пыли, высокие армейские ботинки. Словно сквозь вату доносились какие-то голоса. Ботинки отошли в сторону, и он увидел около дымящегося БМП несколько душманов, а перед ними, в разорванной гимнастерке и окровавленным лицом, пулеметчика Кольку Федорова.
Он видел, как один из душманов передал Кольке какой-то пакет, и что-то сказав, показал рукой в его, Сашкину, сторону. Обезбаливающий укол и тугая повязка, наложенная на голень Колькой, принесли ему большое облегчение.
Так ефрейтор Александр Трукшин, и рядовой Николай Федоров оказались в плену у полевого командира Аманулло. А через десять дней оба уже были в Пакистане…
Юрка Фомин, он же Абдулло, никак не мог заглушить давно надоевший и ему, и соседям по камере, свой надрывный кашель. С трудом, успокоившись и боясь нового срыва, он старался дышать медленно и очень осторожно.
Слегка отодвинувшись от беспокойного соседа, который, бормоча и вскрикивая, махал руками, он попытался, если не заснуть, то хотя-бы забыться. Но ничего не получалось. Словно из тумана шли воспоминания. Вот он видит растерзанную женщину, старика с прострелянной головой, и мертвых, с раскинутыми в разные стороны ручонками, детишек…
