Выкурив половину сигареты, Моммад осторожно положил окурок за отворот нуристанки, туда, где уже лежала одна из подаренных ему сигарет, и посмотрел на впавшего в дрему друга.
В это состояние Николай впал сразу, как только оказался сидящим на полу рядом с Моммадом. Давали знать тревоги последних дней, и, практически, бессонные ночи. Усталость свинцовой тяжестью наполнила тело, и тянуло в сон. Это случалось всегда, как только он начинал расслабляться. Почувствовав на себе взгляд, он собрал всю свою волю, встряхнул головой и, как ни в чем, ни бывало, улыбнулся Моммаду.
— Вот что, Николай, — без предисловий начал тот. — Вчера слышал разговор Рахматулло с Абдурахмоном. Речь шла о патронах к «Кашниковым», которые должны поступить на склад. Помнишь, протирали автоматы? Вот как раз к ним.
— Значит все-таки скоро выпуск — Николай знал, что после выпуска моджахеды получали вооружение, и только потом осуществлялась их отправка в Афганистан. — Как твои ребята, не подведут? — Он положил руку на плечо товарища.
— Нет, — Моммад посмотрел в глаза Николаю. — Хотя тем, кому я доверяю как себе, не так уж много. Ты бы лучше к своим шурави присмотрелся. Не нравится кое-кто из них. Я тебе уже говорил об этом.
— Да, ты прав, дружище, — вздохнул Николай, — думаешь, я не понимаю, почему нас на ночлег определяют каждый вечер по новым тюрьмам? — Все понимаю, дорогой мой рафик Моммад, все понимаю…. Я знаю, кто стучит Абдурахмону, но пока трогать их нельзя. Пусть стучит….Уберешь, найдут другого. Потом снова вычисляй. Ты думаешь, я всем доверяю? Нет. Верю, как себе, только троим.
— Ты мне вот, что скажи. Когда Мушарраф бывает в лагере? Я за все время, что здесь, видел его лишь пару раз. Насколько мне известно, комендант лагеря он.
Моммад бросив на Николая пристальный взгляд, задумался.
— Чего молчишь? Думаешь, хочу шлепнуть его? — усмехнулся Николай.
— Нет, не думаю, Коля. Ты же не самоубийца. Тем более майор всего лишь маленькая пешка. Думаю, когда удобнее тебе его перехватить. Ты хочешь выдвинуть ему наши требования? Так?
— Да именно так. Эта Торн, когда была здесь, обещала сообщить о нас Красному Кресту. Но видишь, время прошло, а вокруг нас как была тишина, так и есть. Я один раз прорвался к Рахматулло, да ты же знаешь, — Николай покосился на друга, — все ему выложил. Тот обещал передать своему начальству, и все. Тишина. Единственно, чем он меня успокоил, — сказал, чтобы я молил аллаха, что оказался в этом лагере, а не в лагере Хекматиара.
