— Ник! Прости болвана, идиота! я не понял, как получилось, что патрон был в патроннике!!! О! Идиот! — И он врезал себе в лоб кулаком-кувалдой. — А что ты жужжишь?
— Да как говорится, сама б-б… и шутки б-б… ские. Спасибо, что не попал.
— Хорошо я взял выше плеча! Ну, я дурак, ну дурак. — Он продолжал находиться в шоке, как и я.
— Видел дураков, но ты дурак самый отменный!
— Как я не попал?! Как я не попал? Боже!
— Переживаешь или жалеешь, что промазал? — спросил я, мои руки и ноги при этом подергивались мелкой дрожью, сердце стучало, как молот, но вида не подавал, что страшно.
Бойцы сидели как вкопанные и ошалело смотрели на нас. Было тихо, словно на кладбище, лишь недалеко журчал ручей. Пауза затянулась.
— Ротный на связи, — вымолвил солдат с радиостанцией и протянул наушник Грошикову.
Дрожащими пальцами Сергей взял наушник, ответил в ларингофон:
— Второй на связи! Выслушав ротного, сказал:
— У нас все нормально, поднимаемся! И уже мне крикнул:
— Поднимаемся через КП роты.
Нагруженные флягами, солдаты медленно брели вверх по склону.
— Никифор, прости меня. Я хотел пошутить, глупо получилось. — Серега обнял меня за плечи, сжал руку. — Прости, честное слово, все получилось глупо. С меня по возвращению накрытый стол.
— Да пошел ты, дурак, отвали к черту.
— Как будто тебя каждый день расстреливают! Это же событие! Ну, все забыли! Хорошо?
Наверху стоял ротный, усмехаясь, смотрел на нас, руки в карманах, лицо злое-презлое.
— Что было?
— Да я нечаянно замполита чуть не убил. Патрон в патроннике оказался. Глупо вышло.
— Мозги через дырку в башке все вытекли? Или чуть-чуть еще есть?
— Ну, я пошутил, глупо получилось.
— Вижу, что не умно, на редкость не умно. В полку между рейдами все караулы будут твои. Чтоб дурь не кипела.
— Понял. Разрешите идти к себе, товарищ капитан?
— Давай, давай, и быстрее, товарищ старший лейтенант, а то еще в меня пальнешь, — насмешливо, все так же недобро глядя, произнес Кавун.
Ротный взглянул мне в глаза и вздохнул:
— С кем воюем! Ну и офицеры! Зеленые мальчишки и круглые идиоты. Пойдем чай пить. Вояка… Как самочувствие?
— Да ничего, терпимо, могло быть и хуже.
— Могло… Списали бы на снайпера. Вот так. Как все было?
— Ай, нелепость, глупая шутка. Идиотизм какой-то. Первый рейд — и погибнуть от пули своего же ненормального офицера.
— Кстати! Убивают, как правило, в основном новичков в первые месяцы и заменщиков, а также перед отпуском и после отпуска. Концентрации нет. Ну, вот мы с тобой в равном положении: и ты, и я в периоде повышенной убиваемости. Да только я об этой войне все знаю: знаю, когда пригнуться, когда упасть, где упасть, куда наступить, и мне всего месяц-другой остался! А тебе еще… Кто знает, что тебе предстоит? Эх, послужишь с мое, все испытаешь.
