— Ваня! Давай сегодня вечером после отбоя за знакомство мою вторую бутылку водки приговорим с офицерами. Надо ж представиться коллективу.
— Никифор! Знаешь, я сам не пью, печень болит после желтухи. Нагрузки в горах большие, тяжело. Офицеры — взводные молодые, оба, как и ты, только из Союза, обойдутся, а с прапорщиками не надо. Лучше заму отдай, Сереге Грошикову, он это дело любит, свою контуженую голову поправляет. Вчера только из госпиталя возвратился.
Дверь открылась и на пороге с широкой глупой улыбкой, касаясь головой дверной притолоки, стоял заместитль ротного. Легок на помине. Шагнул в канцелярию, слегка задев макушкой о косяк дверной коробки, поздоровался.
— Черт! Двери низкие, не по людям сделаны.
— Ну, мы — то легко проходим, а жирафы должны сгибаться, — рассмеялся ротный. — Выздоровел после вчерашнего? Не хулиганил?
— Не издевайся, я же недавно из Союза, хулиганить рано. Как рота? Все нормально с утра?
— Вот знакомься — замполит Никифор Ростовцев. Сейчас взводные подойдут из столовой, не видел еще?
— Нет. Как они? Старшина говорит — бестолковые, да? — поинтересовался Грошиков.
— Есть такое дело. Ну, будем учить. Это был первый рейд. Не научатся, не поумнеют — не выживут.
— Ты, замполит, внимательней к нам, ветеранам, прислушивайся, приглядывайся! Вникай во все, и учись. Тебе бестолковым быть нельзя. Во второй роте один был бестолковый, месяца не прожил. Потом при случае, узнаешь все про эту грустную историю — подытожил разговор Сергей, уже обращаясь ко мне и оценивающее разглядывая меня. — Маловат ты и худой какой-то.
— Рост средний, зато я мишень небольшая и по моему силуэту труднее попасть. А худой оттого, что в Туркмении больше года — весь высох! Кроме того, я вторую неделю по дорогам мотаюсь, толком ни пожрать, ни поспать.
— Ха! Ну, у нас тоже не поспишь и много не поешь. Не туда попал, не на курорт, — рассмеялся ротный, — готовься — через неделю в рейд. Занимайся с людьми, получай обмундирование, надо за тобой автомат быстрее закрепить. Слушай, Серега, он тебе «пузырь» привез!
— Да ну? Вот молодец! А почему мне? А сам как же, или не пьешь?
— Уже не пьет. Вчера выпил, сколько надо было для приличия с Алексеевым, и сразу стукнули в партком, штабные козлы.
— Ага, а мне, значит, можно!? Хотя мне плевать. Я контуженый. Пусть стучат. Гони водку, замполит! Выпьем с Колобком и Голубевым за твое здоровье. Что б ты сто лет жил и не болел!
Я вздохнул и с грустью пошел в каптерку. Там достал из чемодана заветную «Столичную» и почти торжественно вручил Сергею. Он сгреб ее своей огромной лапой и, высоко подпрыгивая на длинных ногах, убежал, крикнув на бегу:
