Пятая рота | страница 67
А Востриков, красавец, пока мы играли в войну, послал один «Урал» в полк и приказал привезти из столовой горячую пищу.
Война — войной, а обед по расписанию!
В трех тридцатишестилитровых термосах плескался горячий борщ, прела сечка, перемешанная с тушёнкой, и пузырился яблоками и черносливом компот. Да что так не служить?! Обед тебе привозят прямо в «поле»! В одном мешке, сброшенном прямо на землю, лежал белый и пушистый хлеб, в другом — стопка синих гетинаксовых тарелок — шестьдесят штук: на нас, на офицеров и на водителей. Для первого, второго и третьего был только один черпак. Но это уже не проблема. Проблема в другом: не было ложек. Ложки были у старослужащих и дальновидных водил «Уралов», которые из уважения уступили их офицерам, да еще у четверых уроженцев Средней Азии. Вот умны-то! Наверное, и ночью не расставались со своими столовыми приборами. Остальным пришлось есть, по-собачьи схлёбывая борщ через край тарелки, и подбирая кашу языком, держа тарелку на весу. Куда было лить компот — непонятно. Его налили прямо в облизанные тарелки.
Компот был сладкий.
Это в Союзе, компот, положенный на обед каждому солдату, пах мышами. На наши возмущенные вопросы — где масло, где сахар? — дежурный по столовой невозмутимо отвечал: сахар в чае, масло в каше. Хотя всем было понятно, что он их просто с*издил!
После обеда резко потянуло на сон и не меня одного. Взвод, одолеваемый истомой, привалился к вышке и вытянул ноги.
— После вкусного обеда, по закону Архимеда, — начал Щербанич-старший, — полагается курить. Чтобы жиром не заплыть.
Он достал из кармана пачку «Памира», но после беготни и ползанья сигареты оказались раскрошенными. Я сунулся за своими — та же история. У всех сигареты оказались наполовину выпотрошенными. Эх, дурни! Надо было из кармана переложить их в подсумок! Глядишь, сохранней были бы. Но не убиваться же из-за этого? Забили сигареты выкрошившимся табаком и закурили.
Ах! До чего приятно и хорошо было сидеть, вытянув ноги под вышкой, выпускать из легких синий дымок и смотреть вниз, на далекий полк, на кишлак Ханабад, на далекую пустыню, за которой текла Амударья и начинался Союз. И не надо было бегать и стрелять. Война на сегодня окончена. Вот поспать бы еще.
Востриков, волшебник и колдун, прочитал общее настроение.
— Перекур — сорок минут.
Цены нет такому командиру! В самом деле — нечестно и безжалостно гонять наевшуюся молодежь на штурм никчемной сопки. Докурив, я отбросил бычок, сдвинул панаму на нос и отошел в царство Морфея. Никаких снов не было. Я закрыл глаза и улетел. Не успел я смежить веки, как меня уже толкали в бок. Из мира покоя меня снова призывали на действительную военную службу!