Я. Книга-месть | страница 39

– Так уж ни одного!

– Ну, кроме меня.

АГА смеется.

– А я? Как же я? Вершина эволюции? Если серьезно, разговор большой. Моментами, и моментов много, неприятный. Но если, не знаю, постараться, можно сохранить лицо. Или рожу, как у тебя. Это ведь большая привилегия – зарабатывать на жизнь так, как мы. Но и самый большой стресс. Для избежания последствий есть близкие. И есть Матвиенко, главный эксперт по эволюциям.

По его словам, он давно пережил времена безрассудного поведения и неконтролируемой чрезмерности.

Он хочет с семьей переехать в новую квартиру. Долгов полно, но уныния никакого, он востребован как никогда.

Я развелся, оставив все, говорю ему, а сдай-ка старую домину мне; я у него многажды гостил, симпатичные апартаменты.

Ответ:

– И как я с тебя деньги буду брать, ты в своем уме, Грузин?

Хотел прошипеть: «А ты не бери», – но я, увы, не Билан.

На вопрос, давно ставший общим местом: «Считает ли он себя хорошим певцом?» – он давно ответил, не обинуясь и без обид отвечает сейчас: «я, дескать, не Пол Маккартни далеко, но»:

– Артист я очень хороший.

И хороший парень.

Ну… при том, что не без сложностей, конечно.

Моему наперснику, магистру света, королю детских улыбок, повелителю женских и – мне в этом признавались все, кроме разве Мишел Обамы, – влажных снов, Андрею Григорьеву-Аполлонову исполнилось 40 лет; я с ним рядом лет пятнадцать, и я вам вкратце объясню, что он такое.

Это Светлый, Отзывчивый хитрюга, высокооктановое дитя Сочи, где не только непроглядные ночи, но дружат, если ты не стоеросовый конечно, плоть с душой.

Между прочим, он женат на музе – это и данность, и метафора.

Мы с ним оба любим пышную риторику, но я ею злоупотребляю, а он понтов не любит. Терпеть не может важничающих людей.

«Иванушки» уже, кажется, путаются в собственной мифологии. Андрюха смеется и говорит, что они «Иваны Интернешнл», я деланно вскидываюсь и настаиваю на «Отарушках Инт.».

Он, конечно, массовик-затейник, но затейливый и многомерный, склонный, например, к самоанализу (только не врите, что и вы тоже) персонаж, понимающий, что обложки журналов – не самое важное в жизни.

Мы с ним шуты, но не вредоносные. Но если я, например, при столкновении с полулюдьми-полурептилиями вскидываюсь, обнаруживая величайшую строптивость, то Рыжий, хитрюга, имитируя замешательство, – миротворец, уклонист во имя peace, сглаживает углы.

Он, кстати, в противность мне, дома размазне, умеет все вершить деспотическим манером. Он и кнут, и мармелад.