– Идиотство какое-то! Поющий страус! – схватился за голову Лерой.
– А земных страусов ты, значит, считаешь нормальными, хотя они и танцуют? – заступился за Твила Джарвис. – А этот пел, вполне правильно подхватывая мелодии тех песен, которыми я нарушал окружавшую тишину. Единственной живностью, которую я обнаружил в Море Крона, были биолазы Лероя да бегающие травинки. Я продолжал обучать Твила английскому, и он, в отличие от меня, хорошо усваивал чужую речь. Похоже, его удивляло, что одно и то же слово обозначало отличающиеся друг от друга предметы: например, слово «камень» годилось и для скалы, и для ее крошечного осколка. Это его веселило – во всяком случае, он чирикал так же заливисто, как и во время рукопожатия при знакомстве.
– И на Земле встречаются примитивные народы, не обладающие способностью к обобщению, – заметил Лерой. – Для них нет понятий «вода», «еда» или «человек», поскольку они оперируют лишь конкретными образами, имеющими каждый свое название. Например, дождевая или морская вода, сильный или слабый человек, а уж про еду и говорить нечего.
– Я бы не стал относить сородичей Твила к примитивным народам, – возразил Джарвис. – Он просто мыслит иными категориями, а по части интеллекта мог бы дать фору и людям. Могу тоже привести пример, – прервал он начавшуюся было дискуссию. – Как вам такой факт? Он легко усвоил человеческую речь, а я его – нет! И не стоит, братцы, говорить, что я уж такой неспособный. Лучше послушайте, что было дальше. Спустя два дня мы вышли к пустыне Ксантус. Здесь серый цвет сменился на желтый, что как-то порадовало глаз. Я уже порядком устал, а страус вовсе не убавил прыти, хотя я так и не понял, питается ли он чем-нибудь. Когда я попытался накормить его шоколадом, он решительно отказался, а вот воду попробовал – буквально пару капель. Как-то в пустыне нас накрыла песчаная буря. Я укутался в спальный мешок, а Твил ограничился тем, что плотно сомкнул ноздри и опустил на глаза бахромчатые веки.
– Пожалуй, можно сделать вывод, что народ Твила относится к обитателям пустынь, – осторожно высказался Лерой.
– Да весь Марс – это, в сущности, пустыня, – заметил Гаррисон. – Здесь нет деления на явные климатические зоны, так что сородичи Твила могут проживать в любой части планеты.
– Верно, – согласился Пурс. – За время своих вылетов я так и не увидел ничего иного, кроме унылых каменистых равнин да бесконечных песков.
Джарвис кивнул и снова заговорил:
