Упоминание об увезенных ключах не следует, конечно, понимать буквально. Те ключи открывали не замок, на который долгие ледяные десятилетия была заперта советская граница. Те ключи были прежде всего — от русского языка. Набоков с особой глубиной ощущал красоту, силу, богатейшие выразительные возможности родного языка. С трепетной любовью относился мастер к своему сокровищу:
Тебе, живой, тебе, моей прекрасной —
вся жизнь моя, огонь несметных свеч.
Ты станешь вновь, как воды, полногласной,
и чистой, как на солнце меч,
и величавой, как волненье нивы…
Так молится ремесленник ревнивый
и рыцарь твой, родная речь!
«Молитва»
Набоков-писатель — творец особого мира, созданного его воображением. Он волен распоряжаться этим миром, его героями, «своими представителями» по личному усмотрению. Конечная цель — увековечение творческой личности, победа над забвением и смертью. И память художника — главный его помощник в осуществлении этой цели. Она — сокровищница, откуда он черпает материал для своего «нерукотворного памятника».
Набоков щедро, широко, с виртуозной изобретательностью рассыпает самого себя — весь тот нескудеющий духовный запас, которым он владеет, — в своих сочинениях, прозаических и поэтических. Происходит величайшая отдача: все то, чем он был вскормлен и напоен в годы детства и юности, преображается в высокое искусство. В чем-то проза Набокова напоминает его родную реку Оредежь. Чистая вода живого языка, «драгоценные мелочи» русского пейзажа, неожиданные повороты русла… «Драгоценным и опытным» взглядом соединены в его рассказах великолепные описания природы — зимнее утро в деревне, длинный летний день, ландшафт, пробегающий мимо окна вагона, — и психологический рисунок человеческой души: обида, страдание, любовь.
Наиболее очевидным представителем автора служит герой двух его рассказов — «Обида» и «Лебеда» — мальчик Путя Шишков. Он нарисован в обстановке городского дома его отца (в рассказе описан дом № 47 на бывшей Морской улице, ныне улице Герцена в Ленинграде), а также в имении под Петербургом, в описании которого легко различимы черты Рождествена и Выры.
Всему окружению Пути, его сверстникам, воспитателям и домашним придан облик реально живших людей. Автор тщательно, бережно, подчас с мягкой иронической усмешкой передает атмосферу своего уникального, незабываемого детства, того далекого времени, «чей длинный луч находит так много изобретательных способов достичь меня», — напишет позже Набоков.
