Так судьба свела меня с Петром Малышевым — небольшим худеньким пареньком, старше меня года на полтора. С просветленным, иконописным ликом и стальными глазами. В детстве они были голубыми — но у всех людей голубые глаза меняют оттенки, становясь у кого-то мутными, у кого-то бесцветными щупальцами… У Петра, повторяю, глаза были цвета стали. Видимо, нержавеющей. Это был человек прямой и открытый. Рабочий и ювелир, исследователь московских подземелий, страстный наездник, влюбленный в лошадей инструктор верховой езды. В 1989 году «Взгляд» показал фильм о нем Петр держал лошадь в московской квартире (на первом этаже сталинского дома). Фильм повторялся весной девяносто пятого.
Покойный Листьев снимал покойного Петруху, — так откомментировал мне это один из знавших Малышева. Да, это так. Но по иронии судьбы Листьев лежит рядом с Владимиром Высоцким и Отари Квантришвилли. Очень символично — между искусством и криминалом.[7] Первую встречу Петр назначил мне в сквере у деревянной часовни, на месте которой ныне вырос храм Христа Спасителя. Сейчас я воспринимаю это как символ — именно Петр дал мне первые уроки уроки жизни в условиях войны, предостерег от ряда возможных ошибок и глупостей.
Сам он не знал страха. В его щуплом теле пульсировала дикая отвага, наглядно показывая как выглядели реальные берсерки.[8]
Об этом говорит случай из его биографии. Ему, тогда еще пятнадцатилетнему мальчишке, ребята на дали покататься на качелях и слегка побили. Смыв кровь, он вернулся и избил… пятнадцать человек, трое из которых прошли армию. На суде сравнение маленького, щуплого Петра и большой группы потерпевших было явно не в пользу последних. Прокурор смеялся до слез — ведь подобные случаи почти невероятны. Обычный человек такого сделать не может. Следствие: Петруху поставили на учет, освободив от службы в армии..[9]
— И ты с тех пор почувствовал в себе воина, тягу воевать?
— Нет, с тех пор я почувствовал в себе тягу к мародерке. С побитых я еще и снял часы, — отшутился он.
Он очень хорошо знал круг русской национальной оппозиции. Одно время его женой была дочь Батогова, издателя газеты «Русское Воскресенье», одного из «вождей» общества «Память».
Когда мы познакомились с Малышевым, он уже успел пройти бои в Приднестровье, куда уехал, бросив учебу в каком-то вновь открывшемся университете. Затем была Босния, там Петр крестился — до этого он был в группе «Памяти», придерживавшейся языческих взглядов. После похорон Михаила Трофимова
