— «Кедр» — «Лесу», «Кедр» — «Лесу», — вызывая командный пункт, настойчиво заработал в эфире радист группы лейтенанта Полесьева.
— «Кедр» на приёме, — Сергей, конечно, мог ошибиться, но он был уверен, что это голос самого комбата.
— «Кедр» — по координатам Х… У… обнаружена база противника, — Сергей невольно взглянул на карту: вне сомнений координаты были правильными, — прошу артиллерийской поддержки.
На том конце связи повисло кратковременное молчание, затем в наушниках раздался усталый голос командира отряда:
— База уничтожена. — Услышав это, Сергей не слишком удивился. Когда Полесьев начал запрашивать центр, Ефимов уже понял, что тот собирается делать. А догадавшись, вынужденно признал, что укрыться ему и его подчинённым негде. Так что вполне спокойно воспринял своё поражение и слегка порадовался за командира 2 группы: растёт лейтенант, растёт…
— Всем выдвигаться в район первого КПП. Как поняли? Приём. — Эту команду передавал уже дежурный радист. Ефимов мысленно представил, как комбат, послушав радиста, передающего отданную команду, встал из-за стола и, неторопливо выйдя из помещения ЦБУ, направился к своему кабинету. Сергей и подполковник были одногодками, но в Трясунове уже ощущалась какая-то потаённая, глубинная усталость, заставляющая его чувствовать себя гораздо старше своего возраста. И на его лице почти постоянно читалась непонятная грусть. Возможно, это был весенний авитаминоз, а возможно, бремя ответственности за чужие судьбы и жизни почему-то именно в этот год стало для него непереносимым?!
Ученья закончились, сразу же после них сержант Кислицын вернулся в разведгруппу, всё-таки оставить родного брата в одиночестве он не смог.
Медкомиссия в госпитале больше всего напоминала Ефимову цирк с иллюзионистом, когда все понимают, что их дурят, но только хлопают в ладоши и улыбаются. Так и здесь. Врачи, проверяющие здоровье уезжающих в командировку, разве что не хватались за голову: по их меркам половину пришедших на медосмотр офицеров и прапорщиков не только отправлять в специальную командировку, но и отпускать из госпиталя без углубленного обследования было нельзя. И дело было не только в замполите капитане Бурмистрове, у которого вместо правой руки оказался хорошо изготовленный протез. Почти у каждого второго пришедшего на медосмотр находили какую-нибудь болячку. Конечно, больше всех отличился майор Пташек со своим подскочившим до ста восьмидесяти давлением. А дальше все шли ровно: старший лейтенант Водопьянов кроме легкой хромоты ещё и не дослышал на левое ухо, у лейтенанта Простова обнаружилось варикозное расширение вен, у Полесьева наблюдалась аритмия сердца и далее, далее, далее, далее…
