Поезд буквально на пару минут остановился на каком-то Богом забытом полустанке. Владимир Иванович практически растолкал полусонного проводника, тот страшно удивился, но дверь открыл, и вскоре попутчики оказались на промозглом ночном ветру, в кромешной темноте. Накрапывал мелкий дождь.
Владимир Иванович взял Дениса за руку, и повел за собой по узкой тропинке, которую, не зная о ее существовании, в темноте найти было бы просто невозможно.
Поезд захрипел, дернулся, и пошел дальше. Максимов смотрел на проплывающие вагоны, и щемящее чувство охватило его сердце. Вот она — обычная размеренная жизнь — проплывала мимо. Убегала вдаль, растворялась во мраке ночи. Тело охватила дрожь — то ли от холода, то ли от сырости, то ли от страха перед неизвестным будущим.
— Пойдем! — дернул его за руку спутник. Видимо он счел, что настало самое время отбросить излишние церемонии и перейти на «ты».
— Пойдем, — в тон ему ответил Денис. Странно, но держась за руку, он внезапно почувствовал себя маленьким мальчиком. Когда же он последний раз ходил с кем-то за руку? Дай Бог памяти… Да нет, и вспомнить невозможно. Наверное, еще с мамой или с папой. Или нет! Скорее всего, на новогодней елке в школе — там они все ходили, держась за руки, в хороводе. Точно, наверное, именно там.
Тропинка кончилась у асфальта. На дороге стояла машина с включенными габаритами. Денис присмотрелся, напрягая глаза — «девятка». Дверцы с обеих сторон открылись, и вышли двое. Оба белобрысые, курносые, простые. Максимов почувствовал, что его пульс входит в норму.
Честно признаться, до последнего момента он боялся, что сейчас откроются дверцы, и выйдут духи, скажут — «ну, что, попался, пес!» — и тогда нужно драться насмерть и умирать, потому что такой плен хуже всякой смерти. Но нет, вот они, нормальные симпатичные русские ребята. Невысокие, но крепкие, плотные. Плотные той спортивной полнотой, когда кажущийся излишним объем оборачивается неожиданной проворностью и большой силой.
