— Кто вы такой и что вам от меня нужно? Зачем вы меня предупреждаете? Если, конечно, то, что вы говорите, не выдумка?
Владимир Иванович серьезно, с какой-то даже печалью, слегка наклонив голову набок, рассматривал Дениса, постукивая пальцами по столу.
— Вы нам нужны, — сказал он. — Ничего такого документального или материального в подтверждение моих слов я не могу вам показать. Вам остается верить мне на слово. Мы предлагаем вам свободу и жизнь, наполненную смыслом. Вы можете выбрать тюрьму. Другого варианта у вас сейчас попросту не существует. Хотите, верьте — хотите, нет.
Весь вагон уже спал. За окном царила чернота. В купе горели только ночники.
— У нас есть время до утра, — сказал Владимир Иванович. — Если до четырех часов вы не примете решение, я уйду. И дальше ваша судьба нас не интересует.
— Какое решение?
— Вы должны уйти со мной.
— А кто это «мы»? Вы все время говорите «мы». Кто — «мы»?
— Наша небольшая, но очень вредная организация. Мы решили, что вы нам подходите.
— Почему?
— Хотите объяснения? Извольте! — ввернул Владимир Иванович старорежимный оборот. Чувствовалось, что он совершенно спокоен, абсолютно хладнокровен, и не находит в происходящем ничего удивительного или странного.
— Нам нужны исполнители, — продолжил он. — Но нам нужны не любые исполнители. Нам нужны, как это говорится, идейные. Которые будут работать не за страх, не из жадности, а именно за совесть. В соответствии с внутренними убеждениями. Найти таких людей в наше продажное время очень нелегко.
Денис покрутил головой, словно воротник хэбэ душил ему шею. Хотя это было невозможно хотя бы потому, что тот был расстегнут.
— Вы приняли очень серьезное решение там — под Ца-Ведено. Ведь это был ваш личный выбор. Вы, видимо, пафосно говоря, сначала подумали о Родине — с большой буквы, а потом о себе. Пристрелить Глюка — это был осознанный и не рядовой выбор.
Денис вскинулся. Владимир Иванович даже не дал ему открыть рот.
— Я читал ваше дело, — просто сказал он.
Денис опустился обратно:
— Вы настолько влиятельны?
— Да не так чтобы уж… Просто в наше время продается все. Вопрос в сумме. А деньги у нас есть. Так что я знаю правду, и вашу выдуманную историю можете мне не рассказывать. Тем более что там у вас концы с концами все равно не сходятся… Мы навели о вас очень серьезные справки. Доскональнейшие. И пришли к выводу, что вы нам подходите. И вовсе не место вам в вонючей тюряге за то, что мы как раз очень даже одобряем.
