— Что, кровь? Тебе нужна кровь? Ты ослабел, — догадалась Ханна. — Тебе нужна моя кровь.
— Да.
Из-за теней его лицо заострилось, и Ханна увидела, как ввалились его щеки. Какой у него землистый, болезненный цвет лица. Возможно, в легендах о вампирах есть доля правды.
— А я не превращусь в…
— Нет. — Парень покачал головой. — Так оно не действует. Сделать вампиром невозможно. Мы рождаемся такими. Проклятыми. С тобой все будет нормально — может, появится усталость и легкая сонливость, но больше ничего.
Ханна сглотнула.
— А без этого никак?
Ей не особо нравилось, как это звучит. Он должен укусить ее. Пить ее кровь. При одной мысли об этом Ханна почувствовала тошноту, но вместе с тем и странное возбуждение. Парень медленно кивнул.
— Если ты не захочешь, я пойму. Большинству людей это не понравилось бы.
— Можно, я подумаю? — спросила Ханна.
— Конечно, — отозвался он. И исчез.
На следующую ночь, когда он вернулся, он казался еще более больным, чем прежде, и словно бы истаивал — в общем, ему делалось все хуже прямо у нее на глазах. У него настолько заострились скулы и натянулась кожа, что Ханне показалось, будто она видит очертания черепа. Она подумала, что он выглядит полумертвым, а потом начала размышлять о том, может ли существо, которое и так неживое, выглядеть полумертвым.
— Ты почти права, — улыбнулся он.
— Ты еще и мысли читаешь.
Это было утверждение — не вопрос.
— Я могу это делать, когда хочу, но сейчас мне и не пришлось ничего читать, все было ясно по твоему взгляду. Я действительно настолько плохо выгляжу?
Девушка кивнула.
— Извини.
— Какой я глупец, — произнес парень, прижав к глазам стиснутые кулаки, словно пытался преградить путь какому-то ужасному воспоминанию. — Мне следовало это понять с самого начала… какой я глупец!
Он отнял кулаки от лица и взглянул на свои грязные ногти.
— Ты о чем? — переспросила Ханна.
Но парень продолжал яростно шептать:
— Я должен был понять, что это она! Я знал, но забыл… наверное, она использовала меня, или что-то, живущее в ней… у меня все смешалось в голове… Я помню, что происходило, но иногда не в силах поверить, что все это и вправду произошло… и возникает такое ощущение, что это меня следовало уничтожить. Или что меня уже уничтожили.
Его слова не имели ни малейшего смысла, и Ханне начало казаться, что у нее все смешалось в голове не меньше, чем у него.
— Она — это кто?
Но ему не было нужды объяснять. Все было ясно по боли, написанной на его лице. Ханна ощутила укол зависти. В это дело была замешана другая девушка. Как и всегда. Так не бывает, чтобы у парня с такой внешностью — изможденного, красивого, с печальными черными глазами — не было девушки.
