Сделав вид, что он думает над предложением Дороша, Векша какое-то время молчал, задумчиво глядя на носки своих сапог.
— Хорошо, атаман, пусть возьму я у тебя грамоту, а что скажу, если спросят, откуда она у меня? Ведь Мамай не мне ее давал, а своему гонцу, который порубанный в степи валяется.
— Что хочешь, то и говори, — беспечно ответил Дорош. — Какое мне дело до твоих слов. Я отнял грамоту у татарского гонца, хочешь, скажи, что ты отнял ее у меня. Кто проверит? Векша, решившись, рубанул рукой воздух.
— Уговорил, атаман, давай сюда грамоту.
Дорош рассмеялся.
— Не рановато, боярин? Когда будут конь и шлем, тогда будет и грамота.
— Дай посмотреть на грамоту, вдруг обманываешь ты меня.
— Э нет, боярин, — лукаво усмехнулся Дорош. — Лучше сделаем так: назначай место и время, где завтра встретимся, вот там и получишь ханскую грамоту. А сам приводи того аргамака, что я вчера под твоим Николаем видел. И привози вот этот аланский шелом с бармицей, что в углу стоит. Говори, где и когда встретимся?
— Давай у Старого дуба, прямо на поляне, — предложил Векша. — Надеюсь, то место ты еще не забыл?
— Помню, боярин. В полдень я с двумя хлопцами буду тебя ждать.
Боярин Векша прибыл на поляну ровно в полдень. Рядом с ним восседали на огромных конях два великана телохранителя, закованные с головы до ног в доспехи, поперек их седел лежали копья. Сам Векша тоже был в кольчуге и шлеме, левое плечо прикрыто щитом. Один из сопровождавших его воинов держал в поводу красивого, золотистой масти иноходца, к седлу которого был привязан затребованный Дорошем шлем.
Атаман и два его спутника уже ждали. Их вид был вполне дружелюбным и мирным и не вызвал у боярина никаких подозрений. Пока Дорош любовался конем и шлемом, Векша с любопытством рассматривал его спутников.
— Вижу, боярин, что сдержал ты свое слово, — наконец сказал Дорош, разворачивая коня рядом с Векшей. — А раз так, то вот тебе и грамота.
Он сунул руку за пазуху и протянул Векше пергаментный свиток, обвязанный шнуром с ханской печатью. Схватив грамоту, Векша тут же лихорадочно развернул ее.
— Что это? — с недоумением спросил он. — Я здесь ничего не понимаю.
— Что взяли у гонца, то и передаю тебе, — спокойно ответил Дорош. — Видно, не для тебя писана.
Векша осторожно свернул грамоту, снова перевязал ее шнуром, стараясь не потревожить Мамаеву печать, и сунул ее за пазуху.
— Что ж, атаман, прощай и не поминай лихом.
— Прощай и ты, боярин, — ответил Дорош.
