Выбравшись из кожаных объятий, профессоре с коварной лисьей улыбкой шагнул к нам.
— Проходите, проходите, добро пожаловать! — рас сыпался он в любезностях, с преувеличенным почтением поднося руку Люси к губам.
Мою руку он поцеловал куда небрежнее, а Маттео просто похлопал по плечу. Натуру не спрячешь.
— Марко вас встретил на лестнице? — уточнил профессоре.
— Да-да, Ренцо, так предусмотрительно, спасибо. Мы отлично прогулялись до набережной и прелестно прокатились. Лео на площади был храбрецом и очень благодарен, что его тоже взяли с собой. Можно его пустить на пол? — попросила Люси.
— Как же, как же, вы ведь счастливая дружная семья, — ответил Ренцо, с сомнением глядя на Лео, который принялся обнюхивать бескрайний персидский ковер. — Что же вы стоите, давайте знакомиться с остальными почетными гостями.
Он подвел нас к камину, где потрескивал нежаркий огонь. Рядом в унисон кивала, смущенно улыбаясь высокая худощавая пара.
— Рональд Макалистер и несравненная Лидия Фэрбенкс, — объявил Ренцо с драматическим жестом.
Мы принялись знакомиться, пожимать руки, и теперь кивали уже все, а затем нам раздали бокалы с вином и рассадили по оставшимся креслам.
Первое время дальше обмена светскими репликами дело не шло. Ренцо явно забавляло общество целых двух обворожительных «янки-герлз». Мы с Лидией переглянулись — и я как-то сразу прониклась к ней симпатией. Высокого роста, негустые, но восхитительно сияющие светлые волосы до плеч; широченная улыбка, которой поминутно озаряется простое, открытое, приятное лицо — Лидия удивительно располагала к себе. Дама она была из Висконсина, училась в Брин-Море, а потом совершила большой прорыв в своей области — тендерном исследовании изолированных женских заведений Средневековья и начала Нового времени, в том числе и итальянских женских монастырей. Она уже набрала большое число публикаций. Все это мы узнали от Рональда, которому повествование стоило ему немалых усилий — он действительно заикался (не так безбожно, как предупреждал Ренцо, но все же ощутимо). Однако он мужественно нес свой крест, не позволяя себе согнуться под его тяжестью. Рональд мне тоже понравился. Бледный и веснушчатый, с клочковатыми волосами песочного цвета, он все же выглядел симпатичным и умным, а долговязая фигура в любой позе казалась умилительно вальяжной.
Рональд, как поведала Лидия (эти двое уже сплотились в команду), занимался живописью эпохи Возрождения, специализируясь на венецианских мастерах, и страстно обожал Тициана. Он тоже не испытывал недостатка в публикациях и тоже сказал новое слово — в его случае это был кардинальный пересмотр справочной литературы по данной теме. «Ренцо считает, что он наделает шуму», — с гордостью подытожила Лидия, награждая Рональда своей ослепительной улыбкой. Тот потупился, что-то застенчиво бормоча. Какие лапочки. Слава богу, моей специальностью и родом занятий никто поинтересоваться не успел, нас пригласили к столу.
