— Понравилась прогулка под дождем?
— Очень понравилась, спасибо. Венеция прекрасна.
«Куда я дела ombrello?..»
— Да-да, она невероятно красива.
Повисло неловкое молчание.
— Можно мне заказать что-нибудь поесть в номер?
— Да-да, конечно, разумеется. В любое время.
Приятная улыбка.
Что я говорила?
— Спасибо большое. Вы завтра здесь будете?
— Да-да, синьорина. К вашим услугам в любое время.
— Огромное спасибо, спокойной ночи.
Прибыл лифт, и я шагнула в кабину.
— Buona sera, синьорина!
Дверь закрылась.
Я нажала кнопку, и лифт поехал. Умница, хороший мальчик.
В номере зажжен ночник, шторы задернуты, постель расстелена, на подушке шоколадка. У нас получилось! Радужные переливы счастья и блаженство защищенности. Никаким уличным мальчишкам сюда не попасть.
Сняв куртку, я поставила сумку на кровать и открыла застежку. Там, среди жуткого беспорядка, восседал мой собственный уличный мальчишка. Огромные, слегка навыкате, чуткие глаза смотрели на меня так обалдело, что я немедленно подхватила его на руки и чмокнула в коричневый лоб.
— Вы, молодой человек, отличный конспиратор. Справились на «отлично».
Я поцеловала его еще раз и еще, а потом отпустила на пол. Впервые после той переделки он оказался на твердой земле. Песик замер, оглядываясь и принюхиваясь. Я принесла еще стакан воды, и он охотно его вылакал. Понимая, что через какое-то время вся эта вода попросится наружу, я расстелила в углу утреннюю газету — будем надеяться, он поймет, к чему это. Песик осторожно прошелся по комнате. Оглянулся на меня.
— Уверяю вас, синьор, здесь вам ничего не грозит. Перекусим?
Потом, когда прибыл и удалился официант, доставивший ужин (пока он сервировал столик, мой молодой человек скрывался в ванной), мы по-братски разделили стейк. Стейк я ем не часто. Столик я выкатила в коридор, заперла дверь и подняла малыша на кровать.
— Ну, рассказывай, как ты попал в эту передрягу.
Взбодрившись и освоившись после ужина, мальчик заскакал вдоль кромки кровати, косясь на зияющую пропасть в три фута, потом вернулся и плюхнулся рядом со мной, впервые изобразив какую-то почти человеческую эмоцию. Я бы назвала это улыбкой.
— Ага, понятно, не скажешь, значит? Имя тоже называть не хотим, да?
Уши торчком, весь внимание.
— Нет, так не пойдет. Как насчет Джакомо? Он был мастером побега. Ты ведь тоже?
Голову склонил набок, уши торчком.
— Может, ты не понимаешь по-английски? В общем, я думаю, что ты ангел, посланный небом мне в спутники. Я думаю, ты станешь мне новым лучшим другом.
