Помню, ещё старшеклассником я оказался вместе с мамой в гостях в одной роскошной квартире. Хозяйка, кажется, озеленитель по профессии, даже и до нескольких раз в год выезжала в командировки в Швейцарию, в связи с чем дом её решительно отличался от прочих домов. Интерьер слагался преимущественно из соблазнительных заграничных вещиц. Напитки, посуда, зажигалки – всё было импортным. Одевалась хозяйка на зависть всем подружкам. Например, к нам с мамой она вышла в сногсшибательном по тому времени белом махровом костюме. Куртка казалась спортивной, но вместо штанов хозяйские бёдра облегала короткая юбочка.
Посмотреть на привезённые шмотки, которые хозяйка с успехом сбывала знакомым, мы и пожаловали тогда с мамой.
Стоял ноябрь, и казалось, что уличная грязь прилипает и обволакивает с ног до головы. Но едва только я сделал попытку избавиться в прихожей от истекающих грязью ботинок, как хозяйка надула губки.
– Фи-и, – протянула она, – Ке-еша! Что за деревенские замашки? Ты что, из рязанского домика с геранькой к нам прибыл?.. Вытри ножки о коврик и проходи.
И вместе с виновато улыбающейся мамой они скрылись в комнате. Мама уже успела отереть подошвы и обить грязь с востроносых сапожек на тоненьких каблучках. Но мои «ножки» сорок четвёртого размера в ботиночках на протекторе не подлежали, я уверен, очищению через посредство коврика. К тому же замечание и вся его глупость мне решительно не понравились. И я решил доказать бестолковой хозяйке на практике, что оставаться дома в уличной обуви прилично и целесообразно только при наличии калош, и что Москва и Берн – совсем не одно и то же. Я вошёл в комнату и, для успокоения совести, с порога объявил, что калош не ношу. Хозяйка странно посмотрела на меня, хихикнула и пригласила сесть. Мне показалось, что она ничего не поняла.
Я прошёл в комнату и огляделся. В комнате, я сразу это понял, было нечто такое, что, несомненно, могло бы заинтересовать меня. Я чувствовал это, хотя и не сразу смог разглядеть. Такое бывает: смотришь иногда на вещь и не видишь её. Наконец я разглядел это нечто. Это был ковёр. Довольно большой белый пушистый ковёр с мелким геометрическим рисунком. Он лежал посреди комнаты, и на нём помещались стол со стульями. До сих пор я уверен, что этот ковёр был предметом хозяйской гордости.
Я возликовал. На такую удачу я даже и не рассчитывал. Я бросился к ковру, с удовольствием ступил на него, потом обошёл кругом стола и уселся. Следы, которые я оставил на ковре, уже смогли бы произвести эффект, но мне показалось этого мало.
