Она всплеснула руками.
— Не может быть! Это потрясающе!
И здесь я впервые увидел, что она удивлена.
— Это так, моя крошка. Кстати, сколько вы сегодня проиграли? Она открыла сумочку и посмотрела.
— У меня было с собой десять тысяч долларов, когда я приехала сюда, — ответила она, — и мне кажется, что у меня осталось около пятисот долларов.
— Очень хорошо, — сказал я и повернулся к Гоясу. — Это тебе дорого будет стоить, Гояс. Верни мне эти девять с половиной тысяч долларов, которые проиграла мисс ван Зелден. А еще десять тысяч я возьму в качестве процентов.
— Гм, простите, — начал он, но в этот момент Йонни ткнул его в бок револьвером.
— Хорошо, — продолжил он, убежденный таким аргументом, — но я буду помнить об этом.
— Кому ты это говоришь? — возразил я. — Я тоже.
Я сгреб двадцать тысяч, которые лежали на столе и отдал половину из них Миранде.
— Теперь, куколка, пора возвращаться домой.
Она не сказала ни слова. Ее накидка лежала сзади на стуле. Она накинула ее себе на плечи. Потом мы с ней направились к двери, прикрываемые Йонни, который следил за нами, пятясь назад. Дойдя до двери, я обратился к находящимся в салоне:
— Слушайте, банда мерзавцев. Если кто-нибудь из вас тронется отсюда раньше, чем через десять минут, будет пущен в расход, поняли?
Они все хорошо поняли это.
Мы вышли на палубу. Я закрыл дверь и проводил Миранду и Йонни на корму.
— Вот что ты должен будешь сделать, Йонни: посади мисс ван Зелден в лодку, отвези к пристани, а там поручи ее заботам моей сестренки Констанции.
Я подмигнул ему, и он понял мою мысль.
— А ты что, собираешься остаться на борту этого санатория?
— Об этом нет речи. Но я забыл одну важную вещь. Исчезайте. Я смотрел, как оба они удалялись. Пока они спускались вниз по канату, я видел, что Миранда смеется. Мне кажется, она находила это страшно занимательным.
Когда Йонни убрал канат, чавканье мотора подсказало мне, что они отплыли.
Я вернулся к салону и открыл дверь, держа "Люгер" наготове. Все эти подонки не шевелились. Их так хорошо выдрессировали, что как только я показался на пороге, все руки потянулись вверх.
— Послушай-ка, Гояс, мне надо поговорить с тобой. Выйди сюда и держи руки в воздухе.
Я отошел, пятясь через порог, и стал ждать.
— Теперь, дети мои, — обратился я к толпе, — не забывайте, что мой товарищ наблюдает за вами через иллюминатор на другом конце салона, так что оставайтесь на месте еще десять минут.
Я закрыл дверь.
— Что ты хочешь мне сказать, Лемми? — спросил Гояс. — Для чего ты пришел сюда и что ты тут ищешь?
