Монахиня встретила ее на пересечении коридоров, скрестив руки на голубом одеянии. Тереза забыла о времени и, возможно, опоздала, однако старуха была терпеливейшим из педагогов.
— Твое сознание подготовлено, дитя? Подготовлено для восприятия новых знаний?
— Я хотела бы, чтобы вы помогли мне найти ответы вместо новых вопросов.
Мягкая Скала засмеялась.
— Ты полагаешь, что у меня есть для тебя готовые ответы?
Расщепленцы отдали свои заботы воспитанию брошенных детей, чьих матерей и отцов было невозможно определить, рожденных телами, покинутыми сознаниями, которые обитали в них в момент зачатия. Расщепленцы считали таких детей абсолютно новыми душами, новыми языками пламени, а потому чем-то особенным. Монахи подводили своих питомцев к полному раскрытию их потенциала, учили их, как просеивать эзотерические знания, погребенные в КОМ. В их глазах обмен сознаниями был замечательным доказательством, неоспоримым свидетельством того, что душа, личность вовсе не часть тела, а всего лишь пассажир.
Мягкая Скала первая призналась, что не знает, для чего Бог предназначил этих особых детей, и отказалась истолковать Божий Промысел.
«Вы хотите сказать, что мы предназначены для чего-то великого?» — спросила как-то Тереза.
«Кто мы такие, дитя, чтобы определять великое? Вы будете делать то, что будете делать — изменять мир… или менять только одну жизнь. Выбор принадлежит вам».
Тереза подумала о Канше, который как раз теперь пытался найти свой путь в непривычном, неведомом мире.
— А как с поисками работы? — спросила она.
— Это не наша задача, — в голосе Мягкой Скалы была растерянность.
Пока они шли по коридорам старинной пивоварни, Тереза неожиданно заметила сержанта в темной форме БРЛ у дверей Тополиного Пуха, старшего администратора монастыря. Тереза никогда раньше не видела представителей Бюро в стенах Опадающих Листьев и никогда прежде не слышала, чтобы кроткий, всегда говоривший негромко Тополиный Пух повысил голос, как теперь.
— Ни в коем случае! — сказал главный монах кому-то, кто находился в его кабинете. — Мы занимаемся тут важнейшей работой.
Терезе не было видно, с кем он разговаривает.
— Важность — понятие относительное, сэр. Многие скажут, что работа Бюро много важнее. — Голос был спокойным, мелодичным, каждое слово звучало четко. — И наши потребности приоритетны.
— Монастырь принадлежит нам, — настаивал Тополиный Пух. — Мы живем и работаем здесь более века. Найдите какое-нибудь другое место.
