Посмотрев в зеркало, Дубаев понял, что и сам подходит под эти приметы, только волосы у него были седые. Вздохнув, он набрал внутренний номер телефона:
-Алло, это ты Заур? Слушай, тут телеграмма пришла: из Новосибирска одного деятеля пасут. Он на поезде едэт. Каком? Слушай, ты что, нэ понимаешь? Я же тебе говорю - из Новосибирска. Понял? Харашо. Вагон шестой. Две группы людей будут по три человека. Одна группа - наши, вторая группа - нэ наши. Что как отличить? Слушай, ты сколько в органах работаэш? Сем лэт? Пора узнавать наших и нэнаших. А то у нас есть еще унутрэнние органы. Ты знаешь, что из них выходит? Хорошо, что знаэшь. Тогда бэри двэ машины, одну с нашими номерами, одну с обычными, трех человек, и встрэчай поэзд. Наших привезешь сюда, нэнаших проследишь. Понятно? Это харашо. Потом приходи ко мнэ, захвати коньяку и закуски. Какой закуски? Слушай, только нэ говори мне что коньяка нэ пьешь. Тогда знаэшь, что взять. Дэйствуй!
Полковник Дубаев положил трубку и вытер лоб. "Трудно стало работать" - подумал он - "Раньше любой опер знал кого прослэдить, кого посадить, кого встрэтить, чем угастить. Мельчаэт народ". Дубаев грустно вздохнул и оттер пот со лба.
Было жарковато. На столе лежала трубка и папиросы "Герцеговина Флор" из специальных запасников. Не так давно в сейфе у полковника постоянно стояли пара бутылок коньяка и маленький бюст Сталина, но пришлось убрать и то и другое, причем непонятно на какой предмет все же настучали.
Сначала Дубаев, которому очень не хотелось расставаться с бюстом (Сталина), отдал его гравировальщику, который сделал надпись "Артист А.Гомиашвили". После этого бюст занял место на книжном шкафу, пока один приезжий опер из Москвы не сказал в дружеской беседе, что Гомиашвили не исполнял роль Сталина. Пришлось опять отнести его гравировщику, который исправил текст на "Футболист Слава Метревелли". Бюст простоял на шкафу еще два месяца, пока один из его сотрудников не сказал Дубаеву, что Метревелли был с изрядной лысиной. Поскольку слова "Слава Метревелли" теперь уже невозможно было исправить на "Слава КПСС", пришлось убрать бюст домой.
Теперь тот стоял у него дома среди цветочных горшков, причем жена Дубаева утверждала, что часто слышит оттуда сердитое кряхтение и кашель, а однажды даже явственно слышала как кто-то позвал Лаврентия Павловича. После того, как Дубаев подстелил под бюст Сталина пионерский галстук, звуки пропали. Ну а коньяк покупали теперь в ближайшем ларьке, продавец которого был их негласным осведомителем.
