Исходя из этой мысли, естественно стремиться сделать нашу жизнь отражением божественного, прекрасным в своем человеческом проявлении. Стремясь к Красоте, поклоняясь ей и живя ею, насколько это возможно для нас, мы сами становимся слабым отражением Того, который есть сама Красота, налагающая свою печать на все произведения окружающей нас природы.
Подобное понимание Красоты есть великое откровение, данное нам Богом посредством его проявления в Истине и Красоте. Все отделы нашей человеческой мысли становятся таким образом "обожествленными", как выражается римско-католическая теология, говоря об "обожении человека", одно из наиболее глубоких изречений, когда-либо высказанных; нам следовало бы всегда помнить его, как указание на те чудесные возможности, которые лежат перед человеком, стремящимся к совершенству.
Это обожение человека есть вершина римско-католического идеала святости. В долгом пути восхождения человека много ступеней должно быть пройдено, прежде чем он откроет, что сущность его — божественна. Этот процесс, одновременно научный и мистический, названный римско-католическим теологом внутреннею молитвою,[5] — имеет своим завершением обожение человека.
Но, имея дело с наукой и искусством, мы стремимся познать нечто о божественной природе посредством изучения той эманации божества, которую мы знаем как окружающую нас природу — наш феноменальный мир.
И, наблюдая его, нам следовало бы вспомнить, какое большое значение придавали великие Учителя человечества тому факту, что видимая, преходящая природа не могла бы существовать, если бы за ней не скрывалось нечто невидимое, вечное.
Господь Будда, пытаясь возвысить мысль своих учеников до понимания нирваны, — которая не может быть описана и к которой даже наиболее проникновенная мысль может приблизиться только через постоянное отрицание: "не это", "не это", всего проявленного в окружающем нас мире; — Будда даль свое великое и возвышенное учение о том, что если бы не было несотворенного, не было бы и сотворенного, и если бы не было вечного, не было бы и преходящего. Так вел он человеческую мысль всё выше и выше, пока в ней не загоралась искра представления о природе Вечного и не освещала темноту ограниченного человеческого ума.
Интересно отметить, что Джордано Бруно — последователь учений Пифагора в дошедших до него традициях великой Пифагорейской школы, которая была основана в Южной Италии и на о. Сицилия — Бруно, разрабатывая свою философию по линиям пифагорейцев, указывал изучающим природу с научной точки зрения, что каждый новый факт, открываемый им в природе, есть не более, как одна буква в имени Бога.
