— У вас дело отлично поставлено! — восхищенно сказал Орленов, когда они вышли из коровника.— Я еще не видал так хорошо электрифицированной фермы.
— Вы в самом деле так думаете? — обрадованно спросил Горностаев. Он снял шляпу и вытер вспотевшее лицо платком. — Что же, может быть, вы и правы! Когда ко мне приезжают председатели колхозов или электрификаторы колхозного производства, они неделями сидят на ферме, списывают режимы, зарисовывают расположение электрохозяйства, изучают новую аппаратуру, которая создана у нас и, к сожалению, еще не выпускается заводами. Кстати, вы заметили, что все наши аппараты сделаны чрезвычайно просто? Да? Хорошо! Это не все видят. Так вот, Улыбышев давно уже как-то мне сказал: «Делайте все из самых подручных и дешевых материалов, чтобы любой председатель колхоза понял: он и сам может это сделать!» И я ему благодарен за эту подсказку. Получается иногда так: самую простую машину нарядят в никель, в нержавеющую сталь и оценят высоко! А сделать ее мог бы и колхозный кузнец. Ан нет, жди, когда еще завод электроприборов примет её в производство, начнет выпускать сериями…
Они присели на скамейку возле пожарной бочки, в которой плавали окурки. Орленов закурил, Горностаев от папиросы отказался. Он как будто чего-то еще ждал от гостя.
— Как, по-вашему, что из аппаратуры нам следует отправить на выставку? — вдруг спросил он, ковыряя песок под ногами щепкой.
— Право, не знаю, Константин Дмитриевич,— смутился Орленов. — Вы придумали так много интересного… Хорошо бы показать весь комплекс ваших аппаратов. У вас есть чему поучиться!
— Да, да… — тихо поддакнул Горностаев.
И собеседнику показалось, что лицо Горностаева потускнело. Может быть, следовало больше похвалить его? Известно, что похвала питает душу и нечестолюбивого человека! Но Орленову говорить больше не захотелось.
Странное очарование и покой овладели им. Может быть, это вернулись ощущения детства, навеянные запахами прелой земли, молока, молодой травы? Ничего нет сильнее этих ощущений! Далеко на лугу жужжала сенокосилка, делая круг по клеверному полю, — снимали первый укос травы. Дальше, к реке, где зеленели камыши и желтели песчаные отмели, слышался крик птиц. Деревья сонно гляделись в воду, как будто раздумывали, не кинуться ли им вниз головой от жары и солнца, или сравнивали свои отражения и выбирали, которое из них лучше. Во всяком случае, выглядели они чинно и спокойно. Сенокосилка приблизилась и снова умчалась, увлекаемая парой рыжих, похожих на солнечные пятна лошадей, совсем далеко, только жужжание ее доносилось теперь сюда, негромкое, словно пчелиное. По небу плыли три облачка, почему-то они двигались навстречу с разных сторон небосклона; должно быть, они шли на разных высотах, но этого не было заметно с земли.
