Каммхубель, так и не дождавшись ответа Карла, не стал говорить банальности, не встал и не указал на дверь, он задумался на несколько секунд, и Карлу хватило этого, чтобы хоть немного оправдаться.
— Но ведь деньги можно потратить по–разному, — начал не очень уверенно, — и я думал…
— Эсэсовские деньги! — оборвал учитель довольно резко. — Значит, награбленные. Вы догадываетесь, откуда эсэсовцы брали ценности?
Карл подумал об отце и кивнул утвердительно. Не мог не понять, куда клонит учитель, и решил опередить его:
— Но вы ведь не знаете, что эти двадцать миллионов, если не взять их сейчас, останутся швейцарским банкирам.
Каммхубель пожал плечами.
— Я не знаю, что делать, и не хочу ничего подсказывать вам, но, — поморщился, — чем–то это пахнет…
— Конечно, — согласился Карл. — Фактически ми воры и воруем… Точнее, не воруем, а нашли и не отдали…
— Та же форма кражи, — безжалостно отрезал учитель.
Эта реплика не понравилась Карлу: одно дело, когда сам казнишь себя, другое, когда кто–нибудь тычет тебя носом в грязь, а Каммхубель почти прямо сказал, что он, Карл Хаген, вор.
Но учитель сам понял, что допустил бестактность, он был деликатным и испугался, что обидел своего гостя, который и так, видимо, переживает и нервничает В парне что–то есть — человек эгоистичный, коварный так сразу не обнажил бы все свое нутро. Учителю хотелось сказать: «Брось, оставь эти неправедные деньги и вымой руки!» Но подумал: «А будет ли это правильно? Ведь двадцать миллионов марок можно использовать на гуманные цели».
— Ну хорошо, а как бы вы поступили, получив, например, эти эсэсовские миллионы? — спросил Карл.
Каммхубель не задумался и на секунду.
— Отдал бы какой–нибудь стране, которая пострадала в годы войны. Польше, например. Постройте, господа поляки, больницу, это ваши деньги, и мы возвращаем только часть…
— Коммунистам? — не поверил Карл. — Для укрепления тоталитарного режима?
— Вы были там?
— Нет, но…
— Не нужно «но»… Я сам читаю наши газеты и помню, что там пишут. Я не коммунист, туристом съездил в Польшу. Советую и вам.
— Никогда!
— Все же хотите получить деньги?
— Я живу в Швейцарии и хорошо знаю местных банкиров. Для них двадцать миллионов — один глоток. Да я не отдам им и марки. А потом? Потом решим, — закончил неуверенно.
Не хотелось возражать учителю — тот подсказал единственный честный выход из положения, — но Карл все же не мог уяснить себе, как, получив миллионы, сможет отказаться от них; в конце концов, его не очень волновала проблема, кому отдавать, коммунистам или благотворителям: все его естество восставало против самой постановки вопроса — отдавать, если он может приобрести себе черт знает что; почему–то представил Аннет в длинном, приземистом, неимоверно роскошном «крейслере», а себя за рулем, и никто не может догнать их — посмотрел на потолок, наверху тихо, и эта тишина потрясла его, спутала все мысли.
