— Договорился, — сказал кратко.
У полковника отлегло от сердца. И все же победила осторожность:
— Кто там живет?
Хетель, садясь за руль, объяснил:
— Одна женщина со старым отцом. Недавно у нее умер муж. У нее есть сын, учится где–то там, — кивнул на долину, — и редко проведывает их. Я снял две комнаты мансарды. Ничего, чистенькие…
Хозяйка ждала их возле открытых ворот. Дородная, полноватая женщина лет под пятьдесят, смотрит приветливо и улыбается. Грейту она понравилась. Выпрыгнул из машины, помог ей прикрыть ворота. Поинтересовался:
— Как с обедом, фрау?..
— Шварцвеллер, — представилась женщина. — Но я не рассчитывала на гостей…
— Если у вас найдется полтора десятка яиц и кусок грудинки, — заявил Грейт с энтузиазмом, — то мы будем спасены!
— Конечно, найдется. Есть еще сыр, колбаса и молоко.
— Сойдет, — милостиво похвалил Грейт. Оглянулся па друзей: — Фрау Шварцвеллер угостит нас прекрасным обедом. Забирайте чемоданы, Франц, и пойдем устраиваться.
Но Ангел не двигался с места. Стоял, опершись на машину. Похлопал по накрытым брезентом контейнерам:
— Вначале…
— Плюньте, — заявил полковник категорично, — ничего не случится.
Ангел уперся.
— У нас здесь небольшой багаж, — объяснил хозяйке, — и мне хотелось бы…
— Закатить машину в сарай? — догадалась та. — Надо только расчистить место. Я сейчас.
— Мы сами, — остановил ее Грейт. — А вы лучше подумайте об обеде.
Они быстро освободили место в сарае и загнали в него «пикап».
***
«Аукцион состоится четвертого сентября. Прошу прислать представителя. Лаусон».
Бонне еще раз прочитал телеграмму из Берна, адресованную Петеру Шульцу. Петер Шульц — слуга Хетеля. Значит, у них что–то назначено на четвертое сентября. Сегодня — второе, остается два дня…
Позвал сержанта Грейзля.
— Давайте машину, поедем.
— Если не ошибаюсь, в Блю–Альм? — осмелился спросить сержант. Это он привез утром копию телеграммы и был рад, что угодил комиссару.
Не успели они поставить свой «мерседес» на центральной площади Блю–Альма, как загудел сигнал и Грейзль включил рацию.
— Докладывает седьмой… Докладывает седьмой… Петер выехал из Аль–Аусзее. Красный «фольксваген» сто три–восемьдесят… Иду за ним…
Бонне посмотрел на часы.
— Я еще успею выпить кофе…
Пил кофе и машинально жевал булочку. Попросил утренние газеты. На первой странице «Фольксштимме» сразу увидел портреты трех «красавчиков».
Ангел выглядит рассерженным и даже злым, у Грейта деловой вид, смотрит куда–то в сторону, словно ему стыдно глядеть собеседнику в глаза, Хетеля же нельзя понять: спрятался за стекла очков — типичный провинциальный учитель. Внизу заметка, в которой рассказывается о преступниках. Бонне быстро пробежал ее глазами. Так и есть, главный удар направлен против Ангела — палач, комендант концлагеря, — ну что ж, политические акценты не повредят, а остальное все верно; обращение к населению с просьбой опознать преступников и немедленно сообщить полиции.
