— Он был слишком для нее молод, их отношения не продлились бы долго.
— Ты хочешь сказать, что Марион, возможно, не нашла бы с ним своего счастья? Тебя волновало ее счастье? — сказала Молли, презрительно рассмеявшись. — Нет, было задето твое самолюбие. Ты и впрямь изо всех сил старался заново влюбить жену в себя: все эти сцены ревности, любовь и поцелуи вплоть до того момента, пока она не порвала с ним окончательно. И именно в тот момент, когда ты почувствовал, что Марион окончательно твоя, почувствовал себя в безопасности, ты полностью утратил к ней интерес и тут же вернулся к своим секретаршам на модных диванах в прекрасном огромном офисе. И ты считаешь, что это так уж несправедливо, что Марион несчастна, что она устраивает сцены и пьет больше, чем ей следовало бы. Или же будет лучше, если я скажу: больше, чем следовало бы жене человека твоего статуса? Ну, Анна, изменилось ли что-нибудь с тех пор, как я уехала год назад?
Ричард сказал сердито:
— Не надо из всего этого устраивать представление в дурном вкусе.
Теперь, когда в разговор вовлекалась Анна и это переставало быть его собственной битвой с бывшей женой, он вышел из себя.
— Ричард приходил спросить меня, считаю ли я, что это будет оправданной мерой — куда-нибудь отправить Марион. Потому что она оказывает дурное влияние на мальчиков.
Молли втянула в себя воздух:
— Ричард, надеюсь, ты никуда ее не отправил?
— Нет. Но я не понимаю, что в этом такого уж страшного. В то время Марион пила очень сильно, а это плохо для мальчиков. Пол, а ему, в конце концов, уже тринадцать, однажды ночью, встав, чтобы попить, обнаружил ее на полу, да, он обнаружил мать, мертвецки пьяную, лежащую на полу и без чувств.
— Ты действительно думал о том, чтобы отправить ее куда-нибудь? — голос Молли стал бесцветным, в нем даже и осуждения уже не было.
— Ну ладно, Молли, ладно. А что еще мне оставалось делать? И не волнуйся, — твой адъютант был шокирован этим так же, как и ты сейчас, Анна заставила меня почувствовать себя виноватым, как это любишь делать ты.
Он снова почти смеялся, однако как-то невесело.
— А по правде говоря, каждый раз, когда я от тебя ухожу, я задаю себе вопрос: неужели я действительно заслуживаю столь тотальное неодобрение? Молли, ты так все преувеличиваешь. Ты говоришь так, будто я кто-то вроде Синей Бороды. Да, у меня было с полдюжины любовных интрижек. Как и у любого из тех знакомых мне мужчин, кто состоял в браке хоть сколько-нибудь продолжительное время. Но их жены не начали пить.
