Элионте растерянно пожала плечами.
— Работа была не сложной на этот раз, да к тому же принесла мне удовлетворение, так что я вовсе не устала.
Взгляд Птолетита помрачнел после этих слов.
— Удовлетворение! Как любишь ты пользоваться этим безликим определением! И из твоих уст я уже давно перестал слышать такие слова как радость, блаженство, счастье!
Элионте наклонилась к нему и нежно положила свою прохладную ладонь на его чело.
— Ну, вот, ты снова об этом!
Птолетит откинулся навзничь и устало прикрыл глаза, ничего не ответив.
Элионте тоже молчала, не зная, что сказать, чтобы обойти неприятную, запретную по ее мнению, тему разговора. Однако ее друг, напротив, имел желание поговорить и именно о том, что и являлось причиной нынешнего его состояния.
— Скажи, а тебе давно ли доводилось видеть здесь хоть одно счастливое ангельское лицо?
Она молчала, опустив глаза.
— Вот видишь! — многозначительно сказал Птолетит и тяжело при этом вздохнул.
— И ты всякий раз пытаешься увести меня от этой темы, так, словно суждение об этом тебя совсем не касается! Так, словно тебе это все безразлично!
— Вовсе нет, Птолетит, вовсе нет! — воскликнула Элионте.
— Это не может быть безразличным ни для кого!
— Так почему же ты всегда стараешься от этого укрыться?
Элионте испуганно на него взглянула, ибо ее друг никогда не бывал с ней так резок, и это не столько обидело ее, сколько насторожило, воочию подтвердив догадку о том, в каком предельном состоянии он находится.
Он же резко поднялся, и потом также резко опустился перед ней на корточки, одарив колючим, враждебным взглядом.
— Ну, так что ты ответишь на это?
Элионте молчала, испуганно глядя на него во все глаза.
— Я знаю, каков будет твой ответ! — усмехнувшись, сказал Птолетит.
— Ты начнешь рассказывать мне о том, что низший Мир находится под контролем великих духовных существ, коими мы и являемся, кои и творят этот Мир, согласно воле Вечного Отца. Так?
— Та…ак! — растерянно произнесла Элионте.
Птолетит удовлетворенно кивнул, подтверждая тем самым, что другого ответа он и не ожидал.
— И ты ответишь также, что главное в этом нашем творении старание и своевременное выполнение "Его" воли?
Элионте от страха, который породили эти кощунственные слова непроизвольно прикрыла рот рукой, однако согласно кивнула в ответ на его пытливый вопрос.
— И ты скажешь, что всякий раз после очередного исполнения этой воли, которая и является нашим долгом, результат содеянного, каков бы он ни был, имеет право на то, чтобы оправдать нашу деятельность? Ведь главное, — старание, скажешь ты!
