— Смотрите какой провал! — сказала Анна, значительно взглянув на Ветлугина. — Помните, здесь росла столетняя лиственница... её в ту ночь, когда опустилась земля, тоже рвануло книзу. Сначала она перевернулась вверх комлем: корни виднелись на дне ямы ещё утром. Говорят, что они корчились, как живые, цепляясь за камни. Потом всё было размолото и ушло в глубину. Теперь пустоты, сделанные под землёй, снова заполнены.
— Да, всё что было там, внизу, поднято на-гора, измельчено и превращено в пыль, — рассеяно отозвался Ветлугин. — Во время флотации даже золото становится невесовым, — и ещё он сказал, желая перевести разговор: — Когда-то жена американца-изобретателя заметила во время стирки белья на реке, как пристают песчинки к пузырькам мыльной пены. Так возникла идея флотации: вместо песчинок люди заставили оседать на пузырьки минералы с золотом. Золото становится легче воздуха!..
— Но для этого нужны колоссальные затраты, для этого нужно взорвать и вынуть из-под земли сотни тысяч... миллионы тонн камня, — снова напомнила Анна. — Какой это гигантский труд! Представьте, что ваш проект был бы осуществлён... Ведь это на глубине в сто восемьдесят пять метров! Когда-нибудь люди посмотрят на следы наших трудов и удивятся им. Когда-нибудь... Но они-то, эти люди, будут знать, что не в пыль, а в радость человека превращена жизнь камня, поднятого нами из глубины. Смотрите, как осела земля. Какая огромная тяжесть опустилась туда! Но всё это держалось, пока мы не разрушили целики, на которые опирались верхние слои горных пород.
— Целики? Да... — повторил Ветлугин, и лицо его снова приняло выражение гордого упрямства, когда он представил мощную опору для каменной кровли, которую создаст стройная система его десяти стен-целиков.
— Вот об этом-то мы и должны подумать в первую очередь, дорогие товарищи, — заговорил Уваров, который до сих пор молча забавлялся тем, что сталкивал камешки с края воронки и следил, как, гулко подпрыгивая, скатывались они вниз. — Подумать о том, чтобы не устроить такой вот обвал во время производства работ. Имейте в виду, что история горного искусства отмечена многими гробами.
В помещении раскомандировочной они надели поверх своей шахтёрскую одежду и, сразу изменённые до неузнаваемости, направились коридором штольни к подъёмной клети.
Клеть плавно подошла к выходу колодца, звякнул железный затвор, и рабочие в грязных, мокрых донельзя спецовках замелькали мимо, громыхая сапогами по камню рудничного двора: выходила утренняя смена, проводившая передовой штрек на нижнем горизонте. Выходили мастера углубки, проходчики мокрых передовых забоев — мастера ответственнейшего шахтёрского труда.
