Она отлично сознавала, что раздражало её совсем не то, что он так упорно тянулся к ней, стремительно подчиняясь всем её прихотям и настроениям — она даже не представляла, как бы она могла жить, не привлекая чьего-либо внимания, — а раздражало её то, что всё его старание занять её только подчёркивало ту душевную пустоту, которая особенно томила её в последнее время.
Под окном вдруг зашуршало что-то, и Валентина от испуга и неожиданности чуть не свалилась с подоконника. Тайон, встав у стены на задние лапы, молча приветствовал её, потягиваясь и размахивая тяжёлым хвостом.
— Ах ты, дурной! — тихонько вскричала Валентина; она перегнулась из окна, упираясь коленом в подоконник, с трудом подняла и втащила собаку в комнату. — Всё шляешься? — спросила она строго.
Тайон виновато улыбнулся.
— Когда же ты привыкнешь к своему дому? — Валентина достала из шкапчика кусок булки, но Тайон только из вежливости обнюхал его. — Я привяжу тебя на верёвку, — сказала Валентина; она сердилась, но чувство одиночества уже отлетело.
Она начала одеваться, даже напевала чуть слышно, но её не покидала мысль о том, что Анна обиделась, что теперь уже неудобно будет пойти к ним.
Всё утро в больнице она была задумчива, нервничала, принимая больных в поликлинике, а когда главный врач предложил ей поехать вместо заболевшего фельдшера в тайгу к разведчикам, то она совсем приуныла.
— Как же вы поедете? — спросил вечером Ветлугин, пришедший по обыкновению навестить её. — Вы умеете ездить верхом?
— В том-то и дело, что не умею.
— А сапоги у вас есть?
— Есть, но я ни разу их не надевала, — равнодушно ответила Валентина, сидевшая с шитьём в руках.
— Вы же не поедете в туфлях...
— Не знаю я, ничего не знаю! — уже с досадой ответила Валентина и, страдальчески морщась, посмотрела на уколотый палец. — Как поеду и с кем поеду, — мне всё равно.
— Поедете вы с Андреем Никитичем, — сообщил Ветлугин. — Я это знаю потому, что Анна Сергеевна при мне разговаривала по телефону, — пояснил он, удивлённый быстрым движением Валентины и тем взглядом, оживлённым и испуганным, который она вскинула на него. — Там заболело два разведчика. Анна Сергеевна беспокоится... может быть, тиф.
— Об этом уж мы должны беспокоиться, — намеренно сухо промолвила Валентина и низко склонила голову над шитьём.
Сильно вьющиеся на концах и над висками пряди волос совсем завесили от Ветлугина её лицо, видна была только круглая мочка маленького очень розового уха.
