Товарищ Анна | страница 37



24

Какая-то смутная мысль словно луч света проникла сквозь тёплую пелену сна, всколыхнула и разодрала её. Валентина к самому носу притянула нагретую простыню: ей не хотелось просыпаться, но сознание чего-то непоправимого властно выталкивало её из сонного забытья.

«Что же, что?» — подумала она, прижимаясь щекой к мягкой подушке, тёплой там, где была вмятина от головы, и такой свежепрохладной по краю. Что-то снилось до пробуждения... нет, не то! Она перепутала вчера назначение двум больным, чего с ней никогда не бывало. Но ведь всё прошло благополучно, сегодня утром ей было так весело! Да ведь это «сегодня» уже прошло вчера! Но что же всё-таки случилось вчера?

Она была у Подосёновых. Сердце Валентины вдруг нехорошо, тревожно сжалось. Она сразу представила лицо Анны. Анна стояла на веранде, теребила листок фасоли, и от этого вздрагивала вся зыбкая зелёная завеса. Красные цветы-мотыльки тоже вздрагивали, точно хотели взлететь. Лицо самой Анны было неподвижно, только тяжёлые ресницы её моргали медлительно и Валентина, глядевшая на её профиль с ясным невысоким лбом и твёрдым подбородком, чувствовала, что взгляд Анны намеренно ускользает от неё. Все слова, сказанные Анной после «того», звучали холодно и вежливо.

— Ну и пусть, — прошептала Валентина грустно. — Что же я теперь могу?

Она легла на спину, вытянулась, аккуратно расправила простыню и пролежала так с полчаса, но странное волнение, овладевшее ею, всё разгоралось, и наконец, она уже не в силах была неподвижно лежать в постели. Она встала, щёлкнула выключателем, в одной рубашке, босиком пробежала по комнате и забралась на диван. Минут пять сидела неподвижно, охватив руками колени.

«Частная собственность... капиталистическое общество». Целый трактат по политэкономии!» — иронически усмехаясь, припоминала Валентина слова Андрея, и ещё она вспоминала, уже вся вспыхнув: «Мало ли на свете красивых женщин».

— Ничтожество! — промолвила она с громким вздохом. — Слякоть! Как ты могла ляпнуть такое про семью? Как ты могла сказать такую пошлость? Ай-ай-ай! Какой стыд! — и Валентина нето засмеялась нето всхлипнула, прижав ладони к лицу.

Нервная, зябкая дрожь прошла по её спине; она потянула к себе за угол белую пуховую шаль, окуталась ею, затем взяла недочитанную книгу, открыла её на закладке, но не прочитала и полстраницы, как убедилась, что думает совсем о другом, не понимая смысла прочитанного.

Она пробовала представить себя на месте Анны. Вот она подходит к постели Маринки, вот идёт в кабинет и садится у стола... Сколько всяких книг и бумаг на этом столе! Анна говорила, что она любит проснуться иногда ночью и посидеть с книгами часок-другой или даже просто так посидеть в тишине и подумать. Ну, вот и она, Валентина, также проснулась и встала, но читать ей не хочется, а думать... если думать только о семье Анны и том разговоре у них за столом, то лучше совсем не думать: так больно и пусто делается на душе от однообразно повторяющейся мысли.