— Вот! — произнёс он с торжеством в голосе. — Это не баран начихал! — Узловатыми, тупыми пальцами он любовно трогал светлые искорки в чёрных шлихах, приговаривая: — Вот и ещё, и это тоже не баран начихал. А это уж, прямо сказать, настоящее золото.
Андрей нетерпеливо забрал у него мокрый лоток и сам стал ковыряться в нём, рассматривая каждую крошку.
— Правда, настоящее золото, — сказал он и уже веселее посмотрел на Ветлугина, приглашая и его полюбоваться. — Что вы теперь скажете, уважаемый Виктор Павлович?
— Если и дальше так же будет, то неплохо, — ответил Ветлугин, снисходительно улыбаясь торжеству разведчиков, но сам невольно заражаясь их радостным волнением. — Но, как будто немного таких проб взято, — добавил он, точно хотел наказать и себя и их за преждевременное, мальчишеское торжество.
— Как же немного? — обиделся Чулков. — С правой стороны, верно, победнее, а к левому увалу пробы везде дают «золото», Андрей Никитич, недаром толкуют насчёт рудного: все выхода пород с левой стороны обозначаются.
Чулков оглянулся на бур, досадливо крякнул.
— Что там? — спросил Андрей.
— Труба сорвалась, — сказал Чулков, разом омрачённый.
— Часто это бывает у вас? — спросил Ветлугин, пробуя пошатнуть слегка накренившуюся площадку.
— Почти на каждой линии. Резьба тонкая, слабая, как наскочит на боковой валун, так и готово.
— Разбуривать надо, — сказал Андрей.
— Мы и то разбуриваем, да разве уследишь?
— Всё-таки я не очень доверяю ручным бурам, — с неприятной теперь Андрею, откровенной самоуверенностью говорил Ветлугин, шагая по тропинке к жилью разведчиков. — Прямо что-то варварское есть в этой долбёжке чурбаном. Хотя и во всей вашей работе много примитивного... И эта жизнь в лесу: четыре дня прожить и то тоскливо, а если на месяцы... на годы — рехнуться можно. Нет, я бы так не смог!
— Охота пуще неволи, — ответил Андрей с жёсткой усмешкой. — Мне так вот нигде не скучно. Разве только в колхозе... где-нибудь в чернозёмной полосе, где камня даже, чтобы капусту придавить, не найдёшь — там, пожалуй, соскучился бы. А здесь? Страшно трудно, но интересно, захватывающе. И вы меня не дразните зря, а то опять поцапаемся.
— Я не зря. Я же вижу, как вы домой тянетесь. Значит, стосковались! Цветы зачем?
Андрей неожиданно засмеялся, приложил руку к сердцу:
— Тут тёплый уголок! Дочка, Маринка моя.
