— Я ведь объяснила — ты не обязан говорить. Достаточно будет, если скажешь, что ты не можешь.
— Я ничего не скрываю, — ответил я хрипло.
— Это хорошо. — Она встала.
Я хотел что-то сказать. Чувствовал, что не могу оставить её так, но слова застряли у меня в горле.
— Хари…
Она стояла у окна, отвернувшись. Тёмно-синий океан лежал под голым небом.
— Хари, если ты думаешь… Хари, ведь ты знаешь, что я люблю тебя…
— Меня?
Я подошёл к ней. Хотел её обнять. Она высвободилась, оттолкнув мою руку.
— Ты такой добрый… Любишь меня? Я бы предпочла, чтобы ты меня бил!
— Хари, дорогая!
— Нет. Нет. Молчи уж лучше.
Она подошла к столу и начала собирать тарелки. Я смотрел на синюю пустыню. Солнце садилось, и огромная тень станции мерно колебалась на волнах. Тарелка выскользнула из рук Хари и упала на пол. Вода булькнула в моечном аппарате. Рыжий цвет по краям небосклона переходил в грязно-красное золото. Если бы я знал, что делать! Если б знал! Вдруг стало тихо. Хари стояла рядом со мной, сзади.
— Нет. Не оборачивайся, — сказала она шёпотом. — Ты ни в чём не виноват, Крис. Я знаю. Не мучайся.
Я протянул к ней руки. Она отскочила и, подняв целую стопку тарелок, сказала:
— Жаль. Если бы они могли разбиться, разбила бы, всё разбила бы!
Какое-то мгновение я думал, что она и вправду швырнёт их на пол, но она внимательно посмотрела на меня и усмехнулась:
— Не бойся, не буду устраивать тебе сцен.
Я проснулся среди ночи как от толчка, напряжённый и собранный. Сел на кровати. В комнате было темно, только через приоткрытую дверь из коридора падала тонкая полоска света. Откуда-то доносилось ядовитое шипение и приглушённые тупые удары, как будто что-то большое билось за стеной. «Метеор, — мелькнула мысль. — Пробил панцирь. Там кто-то есть!»
Протяжный хрип.
От этого я сразу же пришёл в себя. Я на станции, не в ракете, а этот ужасный звук…
Я выскочил в коридор. Дверь маленькой лаборатории была открыта настежь, там горел свет. Я вбежал внутрь. На меня хлынул поток ледяного холода. В кабине клубился пар, превращающий дыхание в хлопья снега. Туча белых хлопьев кружилась над завёрнутым в купальный халат телом, которое едва шевелилось на полу. Это была Хари. Я с трудом разглядел её в этом ледяном тумане, бросился к ней, схватил, халат обжёг мне руки, она хрипела. Я выбежал в коридор, миновал вереницу дверей. Я уже не чувствовал холода, только её дыхание, вырывающееся изо рта облачками пара, как огнём жгло мне плечо.
Я уложил её на стол, разорвал халат на груди, секунду смотрел в её перекошенное, дрожащее лицо: кровь замёрзла вокруг открытого рта, покрыла губы чёрным налётом, на языке блестели кристаллики льда…
