Пендальф, удостоверившись, что «младший ненаучный сотрудник» справился с возложенной на него миссией, принялся проводить PR-акцию в поддержку удачно запущенной рекламной кампании. Наметанным глазом выбрав в качестве целевой аудитории парочку местных милиционеров, не первый раз коротавших время на посту за игрой в «щелбаны» по номерам собранных у задержанных гастарбайтеров паспортов, старый лис принялся изображать суету, тыча пальцем вверх:
— Что за ботва? Кто поджег?
Постовые подскочили, как ужаленные:
— Башню запалили! Звоните ноль один!!! Зовите шоблу!
— Не шоблу, а Шойгу, — поправил их Пендальф и, отвернувшись, улыбнулся в усы. — Надеюсь, теперь-то Борис Николаич не проспит.
Донельзя измученный излишним женским вниманием, Агроном отдыхал, растянувшись на травке возле замшелой стены сеновала, и, усмехаясь, прислушивался к глухим ударам и ультразвуковым визгам, раздававшимся за надежно припертыми ломиком воротами деревенского «chillout»-a. Девки, похоже, разгулялись не на шутку, и было от чего: приперевшись на свиданку при полном параде и боевой раскраске, они обнаружили в заранее оговоренное время не смазливого красавчика, а добрую дюжину таких же дурочек, как и они сами.
Эффект превзошел все ожидания, — любо-дорого было послушать «нежные» девичьи речи, — Агроном уже жалел, что он не лингвист. Впрочем, еще обидней было то, что посмотреть на происходящее внутри не было никакой возможности без угрозы для здоровья. Циничный герой-любовник уже прикидывал свои планы по созданию подпольного тотализатора — по-любому выходило, что никаким «боям без правил» и рядом не лежалось. Оставалось лишь раздобыть где-нибудь побольше плексигласа, дабы сделать одну из стен сеновала прозрачной.
Рассуждения смекалистого бизнесмена прервал столб пламени, взметнувшийся над одиноко торчавшим куском скалы, почти неразличимым отсюда. Агроном на всякий случай протер глаза, но изменений в картину мира это не привнесло. Почти тут же до чуткого слуха Агронома донеслись протяжные свистки местного участкового, который всерьез намеревался изловить-таки маньяка, который повадился таскать девок из родительских светелок и — что хуже всего — с особым цинизмом осмеливался возвращать их домой, пусть и чуть живыми…
Смекалистый бомж мигом сообразил, что практически попался, и потому в голове его родился план — спасти его в такой ситуации могла только «маленькая победоносная» война. На ходу придумывая «легенду», он ворвался в хоромы рохляндского предводителя, не обратив внимания на предупредительный знак «Не влезай — упьет», вывешенный на дверях.
