Пираты Неизвестного моря | страница 36
Долго мы сидели под окном, даже замерзли, а он читал себе и читал – шелестел страницами. А потом как захохочет и тихонько замурлыкал под нос любимую песенку капитана Флинта и его верного боцмана Джона Сильвера:
– Пятнадцать человек – на сунду-у-ук мертвеца! Йо-хо-хо! И бутылку рому-у…
Меня такая злость взяла. Я даже забыл, что мы пришли его напугать. Вскочил и рявкнул в раскрытое окно:
– Вениамин Сергеевич, по ночам спать надо!
Он вздрогнул, побелел как полотно и выронил книгу.
– Ты-ты… ч-что? – заикаясь, спросил он.
Ребята сидели у моих ног ни живы ни мертвы и отчаянно дергали меня за штанины.
Так мы напугали Вениамина, хотя я этого в ту минуту и не хотел. И простыней, оказывается, никаких не понадобилось, и фонариков, и даже желтых тыкв с дырками для глаз и для носа.
Часть 3.
Наблюдаю со стороны
Руби мачты! Мачты за борт!
(Из дневника-жизнеописания Петра Помидорова)
Глава 1.
Мы сочиняем пиратский марш
– Без марша нам никак нельзя! – сказал поэт Грунькин, смотав в огромный клубок все суровые нитки, которые пошли на него прошлой ночью.
– Кому это – нам? – хмыкнул Рой, помахивая гантелями и стараясь развить мышцы не только предплечья, но даже и живота.
– Пиратам!
Мы переглянулись.
– Ну да! Ну да! – чуть не плача, накричал Грунькин. – Вы же меня простили! Простили?
– Ну, допустим, – согласился Ленька.
– Нет, не допустим, – настаивал Грунькин. – А насовсем!
– Ну и сочиняй на здоровье, – буркнул Спасибо, запрокидывая голову. Тоненькая струя сгущенного молока из банки, пробитой гвоздем, длинной змеей исчезала у него во рту и булькала в горле. Спасибо всегда был не прочь подкрепиться перед завтраком.
– Так сочинять или не сочинять? – снова взвыл Грунькин. – У меня вдохновение!
Мы оставили его одного и ушли завтракать.
Но Грунькин решил, что завтрак вдохновению не помеха. Вдохновение может прийти еще раз, а завтрак не повторится.
После завтрака он ходил за нами по пятам, закатывал глаза к небу, что-то бормотал себе под нос, а потом вдруг судорожно хватал карандаш и что-то строчил в своем знаменитом блокноте. В том самом, в котором на десятой странице красной тушью было записано, что пиратов никогда не было, нет и не будет.
– Все! – наконец ликующе сказал он.
Мы уселись под дубом.
– Начинай, – разрешил Ленька.
И Грунькин начал:
И умолк.
Мы сидели и уныло смотрели на Грунькина.
– Пока все, – упавшим голосом промямлил он. – Это вступление.
