Сказанное сейчас в значительной степени применимо даже к истории Персидских войн. То поколение, которое сражалось у Марафона и Саламина, не оставило рассказа о своих победах; лишь следующее поколение занялось изложением этих событий с той целью, чтобы, как говорит Геродот, великие и достойные удивления подвиги греков и варваров не были забыты с течением времени. Его произведение и было почти единственным источником, из которого древние черпали сведения о Персидских войнах; главным источником является оно и для нас, сохранившись, к счастью, до нашего времени. Но Геродот писал уже в начале Пелопоннесской войны[48], а в течение полувека, протекшего со времен Дария и Ксеркса, легенда успела заткать своим цветным покровом подвиги отцов. Правда, в распоряжении Геродота были и одновременные свидетельства, вроде надписей на памятнике Победы в Дельфах или на гробнице героев, павших у Фермопил, — и он пользовался этими свидетельствами; он говорил еще со многими людьми, которые принимали участие в битвах 480 и 479 гг. на греческой и персидской стороне. Но Геродот не был способен создать из такого материала истинную историю эпохи; для этого ему недоставало прежде всего способности понимать политические явления и сведений по военному делу, а глубокая религиозность заставляла его повсюду видеть действие сверхъестественных сил. Поэтому он изобразил нам Персидские войны не так, как они произошли в действительности, а как отразились в сознании его современников; и здесь мы опять должны удовольствоваться восстановлением основных черт.
Не в лучшем положении находится и история так называемой пентеконтаэтии, пятидесятилетнего промежутка времени от Персидских войн до Пелопоннесской. Уже Фукидид жалуется на то, что ни один из его предшественников не описал событий этой эпохи, исключая Гелланика, рассказ которого полон хронологических неточностей. Поэтому Фукидид счел необходимым предпослать своему сочинению краткий очерк развития Афинского государства со времени Персидских войн; но и этот очерк дает лишь голые факты и, вопреки ожиданиям, которые возбуждает упрек Гелланику, нередко оставляет нас в неизвестности по вопросам хронологии. Во всяком случае эти немногие главы были для древних и до сих пор остаются для нас основным источником сведений об этом времени. То, что прибавили к этим известиям позднейшие историки, имеет значение лишь постольку, поскольку они опирались на документальный материал, — а таких сообщений немного.
