Оценивая первое издание „Греческой истории" К.Ю. Белоха, прежде всего первые два его тома, выдающийся российский историк античности Владислав Петрович Бузескул (1858—1931) писал: Что составляет особенность „Греческой истории" Белоха, отличающую ее от всех предшествующих и общую ей с трудом Э.Мейера и „Очерком" Пёльмана...., так это то, что в ней выдвинута социально-экономическая сторона жизни Древней Греции. Белох отнесся к фактам из этой области с полным вниманием, и у него мы найдем целые отделы, посвященные описанию перемен в хозяйственном быту греков — очерки торговли, промышленности, сельского хозяйства, сведения о положении разных классов населения, особенно рабов, и т.д., т.е. найдем то, чего до тех пор не было в других общих трудах по истории Греции или что затрагивалось в них лишь мимоходом. Белох же первый воспользовался напр. и материалом, который содержит для хозяйственной истории списки дани афинских союзников; он же указал на ту большую революцию в ценах, которая произошла в IV в."'
III
В советской исторической литературе К.Ю.Белоха, равно как и Э.Мейера и Р.Пёльмана, обвиняли в приверженности к „реакционной циклической теории, модернизирующей древность"[18] „По Белоху, — писали о нем, — общество Нового времени отличается от древнего лишь количественно (масштабами явлений). Белох утверждал, что в Древней Греции после первобытного периода наступил феодализм — „греческое средневековье", которое в 6 в. до н.э. начал сменять капитализм, достигший значительного развития в 5 и 4 вв. до н.э. и особенно в эпоху эллинизма и римского господства. Белох преуменьшал число рабов в Древней Греции и отождествлял их фактическое положение с положением рабочих в капиталистическом обществе, а ремесленные мастерские — с капиталистическими фабриками"[19]
В известной степени подобного рода упреки справедливы в отношении трудов Э.Мейера, особенно таких, как его „Экономическое развитие Древнего мира" (1895) и „Рабство в древности" (1898). Но как я попытался показать во вступительной статье к сборнику теоретических работ Э.Мейера, и здесь дело обстоит не так просто, как это представлялось нашим историкам[20] Что же касается К.Ю.Белоха, то первые два тома первого издания его „Греческой истории" не дают серьезных оснований для изложенных выше обвинений.
Не нужно забывать, что когда историки занялись исследованием экономики античного мира, то им потребовался определенный понятийный аппарат. Его пришлось заимствовать из политической экономии. Но политическая экономия первоначально возникла как наука исключительно о капиталистических экономических отношениях. Никакой другой экономикой, кроме капиталистической, она не занималась. И сейчас немалое число экономистов вопреки всем фактам категорически утверждает, что никаких других экономических систем, кроме капиталистической, не существует. Если же они и замечают их, то объявляют их системами неестественными, искусственными, обязанными своим возникновением насилию. Единственной естественной системой для них является капитализм
