Имя, фамилия, годы жизни, название общества — все было верно, не считая того, что Кеверсак никогда не был его председателем, тем более почетным.
— Вы уверены, что не ошиблись? — обратился секретарь к похоронному служащему.
— Как так? Гравер перепутал цифры?
— Дело не в цифрах, — сказал председатель. — А в том, что дальше. Он у нас никогда не был председателем.
Служащий внимательно перечитал надпись, потом достал из кармана бумажку и сверился с ней:
— Все правильно. Так значится у нотариуса.
— У какого еще нотариуса! — возмутился председатель. — Разве нужен нотариус, чтобы написать имя на могиле?
Служащий стоял с растерянным видом. Остальные тоже: никто не знал, что делать.
Кому предъявить претензию? Родственников нет в живых. Остается нотариус, но кто же побежит к нотариусу в такой холод из-за дурацкой прихоти покойного?
Председатель взял похоронщика под руку и пошел с ним вперед.
Остальные двинулись за ними и вышли на занесенную снегом главную аллею.
Бывший продавец, не вымолвивший до сих пор ни слова, догнал председателя и его спутника.
— Простите, — сказал он, — я тут слышал, о чем вы говорили. Я работал продавцом у месье Симона, когда у него еще был свой магазин. Так вот, он всегда рассказывал о вашем обществе и очень гордился тем, что он там у вас важная фигура.
Председатель отпустил похоронного служащего, тот все равно никак не мог понять, в чем суть дела, и повернулся к рыжему коротышке, который вмешивался, куда не просят:
— Какая там фигура! Он был рядовым членом, активным — это да, но взносов три года не платил!
— Зато он завещал вам все свое состояние! — запротестовал продавец.
Видя, что они остановились и спорят, стоя в снегу, остальные прибавили шагу. Казначей подоспел к последней фразе и фыркнул:
— Тоже мне состояние! После выплаты всех долгов хватило бы разве что на крокодиловую сумочку для его жены, будь у него жена. Вот вам и все завещание!
— Моей жене крокодиловая сумочка тоже не помешала бы, — с обидой сказал продавец. — Месье Симон всегда говорил, что, поскольку своей семьи у него нет, он что-нибудь оставит мне. Но не оставил ничего. А я у него тридцать лет проработал!
— Мы тут что, собрались обсуждать сумочку вашей жены? — повысил голос замерзший председатель.
Они снова, но на этот раз куда резвее зашагали к выходу. Прошли по дорожке вдоль правой стены и очутились у главных ворот. Прямо напротив кафе. Посетители кладбища обычно заходили сюда на обратном пути пропустить стаканчик для бодрости, в знак того, что они тут пока еще не навсегда. Первым в тепло вошел председатель. За ним — остальные. Сели все за один столик.
