— Джо Сопранорм? — прошептала она.
— Он самый! Величайший плут из всех, кого я знал! Так он ваш родственник?
— Это был мой отец.
Штемпель вскочил, обнял девушку и разрыдался.
— Был? — сказал он сквозь слезы. — Значит, он…
— Он умер.
— Но раз он ваш отец, значит, вы его дочь?
— Да, так и есть, месье.
Девушка тоже растрогалась. Штемпель усадил ее в большое кресло перед письменным столом. И снова взялся за перо:
— Я выпишу вам три свидетельства: о том, что вы человек, певица и дочь своего отца.
— Зачем? — не поняла она.
— Ну как же! Ваш отец был моим другом и учителем. Самым лучшим учителем!
— Но вы же только что сказали, что он был величайший плут или что-то в этом роде?
— Он обо мне сказал бы то же самое.
Девушка недоверчиво на него посмотрела:
— Но вся округа говорит, что вы достойный, честный и солидный человек и что с вашим свидетельством можно быть совершенно уверенным.
— Конечно, Ида. Могу я в память о твоем отце говорить тебе «ты»? Так вот, людям, чтоб чувствовать себя людьми, нужны печати, удостоверения, гарантии, формулировки. Иначе ни в чем не будет уверенности, потому что слова — это так, одно сотрясение воздуха. А без уверенности плохо. Вот поэтому есть мы: я, твой отец, пока был жив, и другие, в других кварталах, городах и странах. Благодаря нам люди живут спокойно.
Тем временем он закончил свидетельство и старательно поставил под ним все двенадцать печатей — шесть синих и шесть красных. Затем достал из правого ящика стола тринадцатую, приложил ее к подушечке с зелеными чернилами и оттиснул в самом низу листа.
— Держи. — Он протянул бумагу Иде. — Для тебя бесплатно. Я приложил еще печать надежды. Пригодится.
Девушка взглянула на испещренный печатями лист, поблагодарила и ушла.
Артур Штемпель закрыл за ней дверь на засов и посмотрел на часы: было уже половина первого. Он вынул из шкафа маленькую спиртовку и приготовил на обед яичницу. Пока же стряпал и ел, развлекался, как всегда в свободное от работы время, размышлениями о чем-нибудь не очень сложном, например об истине и слове.
Ну а потом, передохнув на этих пустячках, убрав спиртовку и посуду, открыв засов, он снова стал серьезным и был готов к приему нового клиента.
