Встречи у метро «Сен-Поль» | страница 34

— Ничего подобного я не говорил. Но согласитесь, если б тут, среди нас, был бы кто-нибудь выдающийся, какой-нибудь политик или певец…

— А я, между прочим, лауреат Нобелевской премии, — вмешался один из героев.

— У нас тут нобелей навалом! — закричали со всех сторон. — Хорошо хоть, не все заявились на пикник. Разве это знаменитости! Конечно, раз уж вы пришли, отлично. Но никому от этого не холодно, не жарко. Тоже мне удивил — нобелевский лауреат!

— Да, но я, между прочим, нобелевский лауреат по игре в покер!

— Хватит спорить, — вмешалась Рита. — Давайте лучше подкрепимся.

Души тоже опустились на лужайку. Рита предложила одной из них кусочек торта, но та отказалась:

— Мы не едим. Нам только посмотреть. Не стесняйтесь, смотреть на вас — для нас большое удовольствие, больше ничего и не надо.

В то воскресное июльское утро все они хорошо отдохнули.

И только автор грустно стоял поодаль, прислонившись к дереву.

Скоро, думал он, настанет вечер и живые герои получат билетики на обратный путь.

А мертвые вернутся к себе на кладбище.

И может быть, подумал еще автор, вся наша вечная печаль навеяна нехитрыми историями, что происходят вот в такие, необязательно июльские, воскресные или будние дни, с участием пестрых героев, которые в свой час должны исчезнуть.

Все началось с того, что в июле 1953 года, перед самой свадьбой дочери Троцкинда, Брандфлек уехал на недельку отдохнуть и не соблаговолил присутствовать на церемонии бракосочетания. Прошло много лет, дочь Троцкинда обзавелась детьми и внуками, самому Троцкинду пошел девятый десяток, но он не забыл оскорбления, нанесенного ему в тот день, а смерть Брандфлека стала для него новым ударом: она лишила его смысла жизни, который в том и состоял, чтобы лелеять давнюю обиду.

Да и как было не обидеться!

Такая роскошная свадьба на улице Турнель, такой пышный прием, в таком красивом зале, а этот мерзавец Брандфлек, сосед и лучший друг, не может выбрать другого времени, чтобы съездить в Трувиль! Стыд и срам!

Добрых двадцать лет, пока Брандфлек был еще жив, Троцкинд ни разу не отказал себе в удовольствии, столкнувшись с бывшим другом на лестнице или на улице, заглянуть ему в глаза и сказать:

— С месье Трувилем не здороваюсь!

Брандфлек пожимал плечами или делал вид, что не обращает внимания, но Троцкинд чувствовал: ему неприятно! Теперь же, когда Брандфлека не стало, Троцкинд лишился ближайшего врага и сам потихоньку начал угасать.