— И я в той школе учился, — заметил Бун.
— Я в курсе.
— Серьезно?
— Конечно. Я тебя помню, — откликнулась Санни.
— Хм. А вот я тебя, кажется, не очень.
— Знаю, — ответила девушка и начала грести быстрее.
На протяжении следующего часа она только и делала, что надирала Буну задницу. Она обращалась с океаном, словно он был ее собственностью. Да, собственно, так в тот день оно и было.
— Вот ведь штучка, — присвистнул Дэйв, когда они с Буном следили за девушкой с пляжа.
— Руки прочь, — шикнул Бун. — Это моя.
— И она не возражает? — хихикнув, усомнился Дэйв.
Выяснилось, что все-таки она этого хотела. Она надирала Буну задницу до самого заката, а потом, когда он с видом побитого щенка тащился к выходу с пляжа, дождалась его.
— Может, когда-нибудь я к этому и привыкну, — пробормотал Бун.
— К чему?
— К тому, что меня обставляет какая-то девчонка.
— Меня зовут Санни Дэй, — грустно представилась она.
— Я не смеюсь, — предусмотрительно отреагировал Бун. — Меня самого зовут Бун Дэниелс,[9] так что я понимаю.
После пляжа они отправились в ресторан, а после ресторана — в постель. Это было неизбежно и абсолютно естественно — оба знали, что к этому идет, и не могли ничего изменить. Да и не хотели.
С того дня они не расставались.
— Вам с Буном нужно пожениться и обзавестись потомством, — заметил несколько недель спустя Джонни Банзай. — Вы просто обязаны это сделать, хотя бы ради мира сёрфинга.
Как будто их ребенок получился бы каким-нибудь супермутантом. Но ради этого вступать в брак? Ни за что на свете.
Когда речь заходила о женитьбе, Санни всегда использовала одну и ту же аббревиатуру — КСКР — Классический Синдром Калифорнийского Ребенка.
— Я уверена, что для таких, как я, даже есть какие-нибудь благотворительные фонды, — шутила она.
Хиппующий папа Эмили Уэнделин бросил ее хиппующую маму, когда малышке было всего три года. Мама так от этого и не оправилась, как и сама Эмили, которая слишком рано поняла, что нельзя доверять свое сердце мужчине — все равно он уйдет.
Мать Эмили замкнулась в себе и стала, как выражаются психотерапевты, «эмоционально недоступной». Так что воспитывала девочку бабушка — мамина мама. Элеанор Дэй вложила в Эмили все, чем обладала сама, — силу духа, изящество манер, доброту. Именно благодаря Элеанор к девочке прилипло прозвище «Санни», ведь внучка, словно солнышко, озарила ее жизнь. Когда Санни исполнилось восемнадцать, она тут же сменила свою фамилию на Дэй, несмотря на то что в сочетании имя и фамилия звучали до ужаса хиппово.
