В марте, на станции Залесье, в 10 км восточнее Сморгони, Верховный Главнокомандующий, император Николай II (с ним был и цесаревич Алексей) поднимая боевой дух армии, провел полевой смотр частей в зоне боевых действий. Залесье периодически обстреливалось германской артиллерией, станцию бомбила немецкая авиация. Это позволило командующим фронтами дать согласие на награждение Николая II боевым орденом Святого Георгия. Оно состоялось на Пасху 1916 года. (Цесаревич Алексей был награжден Георгиевской медалью).
Войска с обеих сторон фронта продолжали укреплять занятые позиции — устанавливали дополнительные препятствия, закладывали фугасы. Русским саперам удалось заминировать проволочные заграждения по льду озера Вишнево, разделявшему немецкие и русские позиции.
В противоположность нормальному порядку вещей, в окопах работали ночью, а спали днем. С рассветом грели чай. Поднимались дымки и над немецкой линией. Солдаты говорили «Герман варит свою каву». Затем, за исключением часовых, дежурных взводов и дежурных пулеметчиков, все и с русской, и с немецкой стороны заваливались спать до 10-11 утра. Самое удобное время для внезапной атаки.
За противником наблюдали в перископы, которые часто простреливались или разбивались в щепки. Немецкие пули и снаряды несли смерть. Обычные потери на роту — 3-4 человека убитых и раненных в день.
У дороги за Сморгонью торчали на воинских кладбищах деревянные кресты. Некоторые совсем свежие, на других надписи уже было почти не разобрать.
18-29 марта 1916 года, в 20-ти километрах севернее Сморгони, у Вишнево и Нарочи, наступала II-я армия. Помогали союзникам, сражавшимся во Франции, у Вердена. На сморгонском участке, у деревень Черняты, Гориденяты и Дубатовка, дивизии X-й армии ежедневно «демонстративными действиями» — артобстрелами, пулемётной и ружейной стрельбой отвлекали на себя противника, обеспечивая главный удар. Немцы отбили русское наступление. Были большие потери.
А по пустым, мертвым улицам Сморгони мерно шагали патрули. Город был полностью разбит тяжелой немецкой артиллерией. От облаков ядовитых газов, уже не раз проносившихся здесь, почернела штукатурка разрушенных зданий. Повсюду торчали остатки кирпичных стен и печные трубы. Кое-где были видны остатки мощеных улиц, между ними ходы сообщения, брустверы траншей и окопов, наблюдательные пункты и блиндажи.
Жители давно уже покинули «мертвый» город.
«Мир праху твоему, маленькая Сморгонь…»
