.
«С высокой, как тогда казалось, районной трибуны говорил этот человек обо всем наболевшем. Он называл негативные социальные явления и обличал непосредственных их виновников. Понятно, что не рядовых людей. Я сколько раз замечала: когда А. Г. Лукашенко шел к трибуне, всегда менялась реакция зала — аудитория оживала, начинала гомонить, бурлить даже. А он, поднявшись, выдерживал паузу… От слов его одни вжимались в кресло, чтобы не слышать. Другие, закипая внутренней радостью, готовы были подбежать к этому человеку, поднять его на своих руках высоковысоко, чтобы оттуда, с высоты, на весь простор родной земли разносились его пламенные слова»37.
У Кебича ситуация была намного сложнее: ему приходилось отвечать за всю управленческую систему сверху донизу.
«Было видно, что Кебич поначалу проигрывал Лукашенко, — вспоминает Василий Леонов. — Мне пришлось бросить все па собственном округе и начать заниматься округом Кебича. Ведь именно я предложил выдвинуть его — так нельзя же было теперь просто "кинуть" человека».
Кебича «не кинули». Могилевский обком напрягся и использовал все возможные рычаги. Кебич выиграл у Лукашенко, хотя и с минимально возможным отрывом: 51% против 49%.
Лукашенко, конечно, имел реальные шансы попасть в состав народных депутатов СССР, где его могучий популистский дар, на мой взгляд, выдвинул бы его в число всесоюзных любимцев, которых потом, после крушения советской системы, ждало почти полное забвение. Очень многие из перестроечных политиков, кто вырвался из своих регионов для того, чтобы сделать карьеру в Союзе, вместе с Союзом свою карьеру и закончили. Забылись и депутаты от Беларуси — Николай Петрушенко, Александр Журавлев, Николай Бобрицкий. Так что выиграл Александр Лукашенко значительно больше, чем проиграл.
Это не говоря о том, что к ощущению народной поддержки у него добавилось ощущение собственной безнаказанности. «Сам» Леонов, вместо того чтобы разделаться с «выскочкой», пошел на мировую.
«— Помню, сидим мы с Лукашенко сочиняем статью в его защиту, — рассказывает Анатолий Гуляев. — Дверь открывается, и входит Леонов. Он меня увидел — несколько не ожидал — и говорит: "Ай, и ладно, пусть Гуляев здесь". Потом говорит: "Александр Григорьевич! Я приехал сюда для того, чтобы сказать вам: я по-прежнему считаю, что вы не доросли ни до директора совхоза, ни до кандидата, ни до депутата Верховного Совета СССР, но поскольку с вами так вот обращались, я хотел бы, чтобы вы знали, что это давление было без моей команды. Я хочу за это давление принести вам извинения. Но то, что я о вас думаю, я сказал. И думайте обо мне, что хотите…».
